В тени чужих холмов

Отношения со студентами не то чтобы не складывались. Катрин вежливо здоровалась, отвечала на дружелюбные улыбки. У вас, - у нас, - у всех, дела идут отлично. Все веселы, довольны, успешны. Замечательны. Позитивны.

Лажа полная.

Катрин ничего не имела против улыбчивых студентов и преподавателей. Такой уж жизнерадостный мирок аборигены себе сколотили. Имеют право. И, что в официальном оптимизме зияют явные щели. Нравится – пусть живут, как хотят. Демократия как-никак. Никто не виноват, что взявшаяся непонятно откуда светловолосая сокурсница повидала в своей жизни куда более прямодушных и искренних людей. Пусть и неулыбчивых. Мало ли что кто вообще видел? Здесь иная страна, иные правила.

Собственно, у Катрин возражений не имелось. Жизнерадостное, пусть и глуповатое сообщество не самое отвратительное, что попадается на жизненном пути. Но о чем, извините, беседовать с юными индивидами, еще переживающими период сексуального взросления, и искренне уверенными, что двухсуточное отключение электроэнергии в четырех провинциях страны является непосредственной репетицией апокалипсиса?

На Катрин косились. Группа 3-го курса была невелика. В основном представители сильного пола, посему появление новой девушки произвело некоторую сенсацию. Но интерес к зеленоглазой блондинке довольно быстро начал угасать. Взгляд у красотки оказался истинно ледяным. Слова цедила неохотно, так что попытки пофлиртовать вяли едва зародившись. За спиной красотку не замедлили прозвать Белой Дамой[3]. Катрин к новой кличке отнеслась спокойно – в конце концов, Африка оставалась для девушки не только географическим название. К совету психологов Катрин благоразумно прислушалась. Участвовать в общественной жизни, так или иначе, необходимо. Тем более, за это начислялись приличные баллы. Спорт – то, что нужно. Бег 5000  метров. Девушка уже трижды  выступала за исторический факультет. Неизменно приходила второй-третьей. Честно говоря, два раза могла бы и поднажать. Только нужно ли? Тогда уж точно не отвяжутся. И так в университетскую сборную запихивают. Еще бассейн. Тут похвастать особо нечем. Плаванье считалось популярным видом, и им занимались многие. Несколько раз девушка попадала в финальную шестерку на длинных дистанциях. Уже успех, - баллы капали. Вот только нехватка времени поджимала.  Катрин все же заглянула в секцию женского бокса и стрельбы из лука. Девичий мордобой – это просто обхихикаешься. Лук показался похожим на какие-то высокотехнологичные шахматы. Катрин несколько раз захаживала и на фехтование. Рапира казалась относительно приемлемым вариантом. Уж точно поестественнее, чем занятие мальчиков из группы по реконструкции исторического фехтования. Одна театральщина, - Шекспир с железкой.

Все равно спорт отступал на дальний план. Катрин изнемогала в борьбе с профильными историческими дисциплинами. Дома заниматься приходилось едва ли не больше чем в университете. Расписываться в собственной катастрофической некомпетентности не хотелось. Приходилось прорубаться и проламываться сквозь академические дебри.

Уйму времени отнимала дорога. Девушка все чаще думала, что придется ночевать на кампусе. За место в общежитии она платила, только делить кров с толстенькой второкурсницей биологического факультета не слишком хотелось. Катрин нравился собственный дом. Дом, вернее, по местной классификации, - охотничья хижина, была приобретена за смешные двенадцать тысяч. Электричество, вода, современное отопление, даже телефон. "Хижина", - да о таких удобствах только мечтать можно. Лучше хоть пару часов отдохнуть по-человечески, чем безвылазно болтаться в многолюдном кампусе. Несмотря на строгость правил, грешки, вроде ночной музыки и вездесущего аромата травки, за студентами Нью-Бриджа, конечно, водились. Но насчет молодежных пороков – так, - только оправдание. Главное, - тянуло в собственный дом. Кажется, впервые в жизни девушка единолично владела недвижимостью. Были, конечно, когда-то "Две лапы". Но замок, это не жилье. "Две лапы" - нечто большее. За те промелькнувшие считанные месяцы, когда являлась хозяйкой  Медвежьей долины, замок навсегда вошел в душу. Катрин и сейчас могла вспомнить каждый шаг по тропинке к реке, каждую ступеньку замковых лестниц, каждую трещину перил старого моста. Но там, в Медвежьей долине, приходилось чувствовать себя старшей. Смешно звучит, если вспомнить о собственном возрасте, но так уж получилось. Там Катрин слушались, там надеялись на удачливость юной хозяйки и её способность правильно решать. Надеялись люди и нелюди, возрастом куда постарше. Там была ответственность, - груз тяжелее любых доспехов и оружия.