В темном-темном космосе

– Помолиться, чертов дикарь, – сказал человек, отходя бочком от шипастого хвоста. – Теперь-то мы точно знаем, что ты посланец Харраг-орды!

Некоторое время Ирик просто стоял, подергивая антеннами. Затем повернулся и отошел к окну, обвив хвостом запястье.

– Что ж, очень жаль, – сказал он, не оборачиваясь. – А варварам понравится эта планета. Только не говорите, что я вас не предупреждал.

– Вот! – торжествующе выкрикнул Томлинсон. – Ну наконец-то хоть что-то! Вы это видели? Как ловко он скрыл свои эмоции!

– Полагаете, он варвар? – спросил Дженкинс.

– Безусловно! Его безразличие наигранно. Разве можно сохранять спокойствие, когда судьба твоего народа висит на волоске? Он поступил как расчетливый, безжалостный и аморальный дикарь.

– Я смотрю на это иначе, – возразил Карнье. – Мы видели самоконтроль цивилизованного существа.

– Ничего подобного, это не более чем хитрость, – терпеливо пояснил Томлинсон. – В отличие от искренной реакции Алмуроа. В критический момент тот не сдержал эмоций. Ясно же, что Алмуроа туповатый, но честный солдат.

– Господа, в нашем распоряжении один час, – объявил Дженкинс. – Предлагаю перейти в конференц-зал и принять решение.

– Итак, – первым взял слово Карнье, когда все расселись. – Я сделал выбор в пользу Ирика. Хочу объяснить почему. Во-первых, я уверен, что его самоконтроль в последнем тесте – безусловный признак культуры. Дикари не способны сдерживать эмоции.

– Вы никогда не слышали о примитивном стоицизме? – тихо спросил Томлинсон.

– Во-вторых, – продолжил Карнье, игнорируя вопрос, – по данным биологов, у Ирика более развитый мозг. Это предполагает более развитый интеллект – сопутствующий признак цивилизованности. И наконец, его отрицание нашего искусства – это, безусловно, более искушенная оценка в отличие от коварного одобрения всего и вся, выраженного Алмуроа.

– Вы абсолютно не правы. – Томлинсон затушил сигарету и встал. – Я уже указывал на искреннюю реакцию Алмуроа в последнем тесте. Подумайте и о его самоконтроле: оценив ситуацию, он отпустил человека. Ирик же отреагировал именно так, как, по его мнению, мы от него ждали.

Хендрикс слушал, но ему нечего было сказать. Почему-то все аргументы казались неубедительными. Хотя все это не более чем личное мнение…

В дверях возник офицер ООН.

– Сэр, нам нужен ответ, – обратился он к Дженкинсу.

– Хорошо. Будьте добры, подождите за дверью.

Офицер прикрыл за собой дверь.

– Господа, пора.

Разговоры стихли как по команде.

– Хорошо. Прошу поднять руку тех, кто считает варваром Ирика.

Взмыло несколько рук. Хендрикс после секундного колебания голосовать не стал. Дженкинс пересчитал руки и сказал:

– Теперь те, кто считает варваром Алмуроа.

Снова пересчитал.

– Голосовать должны все. Поэтому повторим. Пожалуйста, сделайте свой выбор.

На этот раз воздержался один Хендрикс, не считая самого Дженкинса. Голоса поделились поровну.

– Кто не голосовал? – спросил Дженкинс.

– Я, – ответил Хендрикс.

– Времени больше нет. Пожалуйста, проголосуйте.

– Я не могу.

– Но вы должны. В чью пользу ваш выбор?

– Ни в чью, – продолжил упрямиться Хендрикс. – Убедительных доказательств нет.

– Но вы обязаны проголосовать.

– Хотите, чтобы я подбросил монетку? – в отчаянии спросил Хендрикс.

– Если без этого никак… Решение должно быть принято!

По лицу Хендрикса катился пот. Проклятый выбор! Он должен его сделать. Всего-то: назвать имя – и напряжение спадет.

– Я голосую… против обоих, – хрипло выдохнул Хендрикс. – И поступайте как знаете. Добавить мне нечего.

Дженкинс пригвоздил его взглядом, и на мгновение Хендриксу показалось, что сейчас ученые стаей набросятся на него. Он знал, что играет нечестно. Они поставили свое будущее на кон. Почему не он?

Хендрикс понимал, что в глазах коллег выглядит трусом, потому что не зажмурился и не сделал последний решительный шаг.

– Я знаю, что вы чувствуете, – вдруг сказал Дженкинс. – И, думаю, вы подсказали мне решение.

Офицер ООН топтался на месте, как нетерпеливый жеребец.

– Мистер Хендрикс, – продолжал Дженкинс, – возьмите Ирика под свою опеку и доставьте на борт одного из кораблей. Оставайтесь с ним. Попросите его, пусть предоставит командиру звена координаты своего флота.

Хендрикс покидал Землю первый раз в жизни, но он настолько устал, был раздражен и напуган, что не испытывал никакого интереса к происходящему на борту. Он передал Ирика корабельным офицерам и безучастно наблюдал, как матросы задраивают входной люк.

– Приготовиться к старту! – прогремели динамики, и корабль наполнился воем сирены. Хендриксу указали его койку, и доктор вколол ему противоперегрузочную сыворотку.

И вдруг, без каких-либо предварительных размышлений, Хендрикса осенило, что Ирик – ошибочный выбор. Ученый хотел выбраться из койки, но гигантская рука ускорения придавила его тело, и он сдался.

Очнулся он с ощущением, что по его телу пронеслось стадо слонов и кто-то нагадил во рту. Он ухватился за край койки и сел.

– Мистер Хендрикс? – спросил офицер, помогая ему встать на ноги. – На связи профессор Дженкинс. Он хочет поговорить с вами.