В темном-темном космосе

– Берись вон за ту веревку, – пояснил Дебнер. – Когда пойдем против ветра, ослабь ее, но только не выпускай… Э, да ты совсем ничего не знаешь о яхтах?

– Это мой первый выход, – признался Мэтьюз. – Мне больше по душе альпинизм.

Он отыскал нужную веревку и взялся за нее. Яхта тем временем плавно развернулась и пошла против ветра, паруса бешено хлопали.

– Трави, – сказал Дебнер.

Мэтьюз дважды обмотал конец вокруг руки, напряг плечи и отвязал веревку от крепительной утки. Большой кливер с треском наполнился ветром.

– Крепи! – крикнул Дебнер, изо всех сил налегая на румпель. Мэтьюз не мог ничего сделать, его протащило вдоль всего кокпита. Просто невероятно, откуда в треугольном куске парусины столько мощи! Если б Мэтьюз не успел отвязать шкот от руки, его перекинуло бы через крышу каюты.

Наконец яхта легла на другой галс, и Дебнер одной рукой выбрал втугую шкот, пока подветренный кливер не развернулся.

– Я же говорил, что в море от меня проку мало, – дрожащим голосом сказал Мэтьюз, растирая потянутое плечо.

– Ну да. Зато в других делах ты мастер.

Море тем временем волновалось все сильнее, ветер крепчал. Когда они только покинули порт, дуло умеренно, теперь же в парусах завывало. По серому небу неслись рваные черные тучи.

Длинная гоночная яхта тяжело переваливалась на волнах. Идеальное дополнение своего хозяина: изящная, строгая, лощеная, немного резкая на ходу, она будто скользила по морю с легким пренебрежением к последнему.

– Наверное, пора поговорить, – сказал Мэтьюз.

– Затем и вышли в море, – кивнул Дебнер. – Здесь нам никто не помешает обсудить нашу проблему. Давай выкладывай свой секрет. Может, мне удастся опробовать его на чьей-нибудь женушке?

– Все не так, – возразил Мэтьюз. – Мы с Дженни…

– Значит, она для тебя Дженни?

– Я так называл ее в колледже. Я и не думал увидеть ее в том городке. Мы случайно встретились на выставке акварели месяц назад.

– Выставка в маленьком городке, – вслух подумал Дебнер. – Какой удобный предлог для измены.

– Да ты прямо образец остроумия…

– Я обманутый муж, – улыбнулся Дебнер. – Эмоции берут верх.

Мэтьюз чувствовал себя неловко. Он встречался с Дженис – когда она еще носила фамилию Лэйтон – в колледже. Все было невинно, по крайней мере для него: обеды, втиснутые между лекциями по векторному анализу, напряжению и деформации. Походы в кино в свободное время, когда Мэтьюз не готовился к экзамену по второй части высоких температур. Постепенно отношения приобретали серьезный оттенок, но в дело вмешалась война.

На Филиппинах Мэтьюз силился понять, откуда взялась эта серьезность в отношениях с Дженис. И его ждало неприятное открытие: строгий логический анализ по принципам инженерии не дал результатов. Немного позже, без помощи какого бы то ни было анализа, Мэтьюз сообразил: он попросту влюбился.

Когда он вернулся домой, было уже поздно: Дженис вышла замуж. Мэтьюз, человек традиционных взглядов, не мог строить счастье на обломках чужого.

Впрочем, чужое счастье потерпело крах задолго до того, как они с Дженис снова встретились. Не то чтобы Дебнер тиранил жену – тогда он обращал бы на нее хоть какое-то внимание. Нет, супруги для него будто вовсе не существовало. Его интересовала лишь приличная ежемесячная выручка от семейных прядильных фабрик Лэйтонов.

– Давай уже взглянем правде в глаза, Дебнер, – прямо заявил Мэтьюз. – Ты испортил Дженис жизнь. Скажи, ты любишь ее?

Удивленный таким вопросом, Дебнер посмотрел на раздутый грот и только потом ответил:

– Любовь – для наивных юнцов, мистер Мэтьюз.

Мэтьюз побагровел:

– Тогда зачем ты на ней женился?

– Дженис приятная женщина, – сказал Дебнер. – Да ты и сам знаешь. Были, впрочем, и другие соображения.

– Деньги?

– А что тут плохого?

– Надо же, – сокрушенно произнес Мэтьюз. – Я думал, ты в этом ни за что не признаешься.

– Ну почему же? Это ведь останется между нами. А теперь потрави, пожалуйста, шкот.

Мэтьюз – на этот раз осторожнее, не ослабляя натяжения, – распустил узел. Дебнер отвязал гика-шкот, выставив парус под прямым углом к ветру, и яхта понеслась, взрезая носом гребешки волн. Дебнеру приходилось наваливаться на румпель всем весом – море сильно задирало подзор, будто стараясь сбить судно с курса. Небо темнело, и вода покрылась белыми прожилками пены.

– Признаться, – сказал Дебнер, – этот бардак меня порядком раздражает. Вы с Дженис, должно быть, оскандалили меня на весь тот городишко. Сидели, наверное, в темных уголках баров, держались за руки? Обжимались в кино на последних рядах?

Лицо Мэтьюза окаменело.

– Все не так. Никто не знает о наших отношениях.

– Не верю.

– Я говорю правду, хотя это не главное. Ты дашь развод Дженис?

Дебнер пожал плечами:

– Подумаю. А теперь готовься, мы следуем обратным курсом. Найдешь свистящий буй?