В связке (СИ)

Я не мог умереть, но я мог потерять себя, считая эти сокращения сердечной мышцы, которые сводили с ума, покоряли... Сам множество раз испытывая подобную пытку на своих пленных, я убеждался в том, что одиночество и монотонный звук, повторяющийся через определенный промежутки времени, уничтожают сознание подчистую. Остаётся только корчащиеся от запредельного ужаса остатки.

Но я держался только из неугасающей ледяной ярости. Я знал, что скоро будет ниточка, которая вытянет меня на свободу, даст возможность вцепиться в глотку ему...

Ну же... первое за тысячу лет ощущение - боль. Невыносимая физическая боль мне показалась материнской лаской - настолько я был рад тому, что вырвался!

После стольких лет абсолютной темноты и тишины меня ослепили и оглушили первые ощущения от девичьего взвизга и в нескольких сантиметрах от моего лица личико девушки лет девятнадцати с огромными глазами цвета засохшей крови и тонкими, даже немного резковатыми, но чувственными, чертами испуганного лица.

Боль мне приносили абсолютно все ощущения, а скопившаяся за века ярость выплеснулась на первое попавшееся существо - эту девушку, которую я отшвырнул на стену. Краем глаза я успел заметить, что она не размазалась по гладкой поверхности, а оттолкнувшись ногами от неё, забилась в ближайший угол, шипя что-то непонятное на своем языке.

В помещении, где я стоял, куда меня втянула освобождающая нить, было непривычно находиться. Белые стены, пол, потолок. Напротив что-то вроде окна, только вместо стекла там было синеватое зеркало, которое будто бы глядело на находящегося внутри. А под потолком висел небольшой черный ящичек на ножке и с круглой стекляшкой на передней стенке.

В углу лежал труп, вокруг которого было много крови и несколько вырванных органов, бесформенными кусками валявшихся в луже.

Уже более заинтересованно посмотрев на девчонку, я подошел к ней, пытаясь рассмотреть её снова, но все краски с непривычки расплывались перед глазами, делая меня практически беспомощным.

Стоило мне подойти к расплывающемуся комку отдаленно напоминающему обнаженное женское тело, как едва успел увернуться на одних проснувшихся инстинктах от лезвия ножа, просвистевшего около моего уха.

Из моего горла вырвался рык, но добить мелкую мразь, я не успел - распахнулась замаскированная в стене дверь и трое людей со странными предметами в руках вбежали всей толпой в небольшое помещение. Стадо, бараны, идущие на заклание...

Первые двое даже не успели почувствовать меня, а последний сумел даже вякнуть что-то удивленное. Я в плохой форме...

Дверь оставалась открытой как и путь к свободе, теперь полной и бесповоротной.

Но стоило мне шагнуть к проему, как меня будто за загривок дернуло - нить не порвалась и приобрела совершенно иное качество...

Нечто подобное я предполагал, но... Великий Сущий, как же не вовремя! Мало того, что мои силы не полностью восстановились после заточения в пустоте, так ещё и связь заставляет тащить за собой непонятно что, тем более, что это нечто явно не желает мне блага.

Коротко выругавшись, я схватил находящуюся в прострации девчонку за волосы и не обращая внимания на тихое шипение и попытки встать волочил по полу.

Выйдя в узкий коридор я пошел по направлению к природному порталу. Нужно попасть в свой мир. Этот, техногенный мне даже в плане воздуха чужд. Неприятен и полностью инороден.

Вскоре я вышел в светлое помещение, где, у самой стены теплилось свечение слабой оболочки мира. Кто не посвящен хотя бы в основы теории межмирового перемещения не поймет, как могут видеться выходные каналы приспособленного для портала места. В общем, если объяснять нормальным языком, то это единственное пригодное для портала место.

Несколько секунд мне понадобилось, что бы сформировать переход и шагнуть в него.

ИРИНА. ФУИТ.

Восемьдесят третий. Это был мой восемьдесят третий труп, человек, которого я сумела уничтожить ради собственного выживания. Здесь всегда так: если ты не убьёшь - ты сам труп, причем заранее.

Убить противника просто к примеру, перерезав горло, нельзя. Здесь другие правила - нужно уничтожать в определенном порядке. Сначала обездвижить надо ноги, перерубив определенный позвонок в поясе. Потом нужно было вырывать органы из брюшины и мышцы рук в строгой очередности. Только после этого уже вырываются глаза и язык, оставляя несчастного умирать от боли и потери крови.

Сглотнув ком жалости, я всё же не добила его, смотря на искореженное лицо и слыша хриплое, булькающее дыхание.

Прости, но побеждает сильнейший. Тебя специально выводили для боя, для творения смертей. Ты знал, что погибнешь, а я иная.

Меня растили родители, а потом озлобили убийцы.

Вздохнув, я оттерла нож о скупую одежду побежденного. Скоро он умрет и дверь откроют, дадут мне еду и вожделенную воду за то, что я сделала в первый раз всё как надо, как просили.