В стране заоблачных вершин

29 мая 1978 года в Сити Холле — одном из крупнейших залов непальской столицы, украшенном национальными флагами государств, — собрались спортсмены, побывавшие на вершине Эвереста. Зрительный зал был переполнен. Собравшиеся бурными аплодисментами встретили покорителей высочайшей в мире вершины. Однако самый теплый прием был оказан надежным и проверенным в многочисленных экспедициях шерпам, и в первую очередь первопроходцу Норгею Тенцингу.

Премьер-министр Непала торжественно зажег традиционный непальский светильник, символизирующий начало празднования. В своей речи премьер-министр сказал, что история международного альпинизма — это страницы, написанные потом и кровью, тяжким трудом и самопожертвованием замечательных людей, они отметают всякие сомнения, что перед упорством человека могут устоять какие-то преграды.

На трибуну вышел Норгей Тенцинг — человек, который навечно вписал свое имя в анналы истории международного альпинизма. Он сказал:

— Все, кто празднует вместе с нами юбилей покорения Сагарматхи, должны помнить, что первое восхождение на ее вершину — это победа не только Хиллари и Тенцинга, а значительно большего числа людей.

На торжественном заседании по случаю празднования юбилея я договорился с Норгеем Тенцингом о встрече. Сначала, сославшись на большую занятость, он старался уклониться от интервью, но в конце концов согласился.

В тот день, когда я пришел в вестибюль гостиницы, где остановился Норгей Тенцинг, чтобы побеседовать с покорителем Эвереста, я убедился, что слова Тенцинга о большой занятости не просто отговорка. Его популярность действительно огромна. Не успел он пригласить меня к себе в номер, как выяснилось, что его с утра ждут сотрудники индийского телевидения. Пришлось ждать, пока они снимали его для телевизионного фильма.

Наконец мы остались вдвоем. На вопрос, что он почувствовал, когда оказался на вершине Эвереста, Тенцинг, немного подумав, сказал:

— Сагарматха (как истинный непалец, он называет Эверест только так) в то время уже не была чем-то для меня новым — ведь это была моя седьмая попытка подняться на пик. Что я испытал, когда оказался на вершине? Я был так взволнован, что трудно даже сказать, какие чувства охватили меня в то мгновение. Представьте, стоишь на вершине, на этой небольшой, покрытой снегом и ледяными наростами площадке, а внизу — весь мир… Кажется, что ты на небесах, а не на земле. Нам еще повезло, была на редкость тихая, безветренная погода, а то не устоять бы нам там долго!

Основная черта характера Тенцинга — скромность и застенчивость. Это энергичный, веселый, обаятельный человек с застенчивой не по возрасту улыбкой. Но стоит заговорить с ним об альпинизме, о горах, как он сразу же преображается и перед вами уже другой Норгей Тенцинг — молодой, смелый, шагающий наперекор стихии к заветной вершине.

Разговор невольно коснулся того, кто оказался на вершине первым — Эдмунд Хиллари или он. Тенцинг сразу же стал серьезным и сказал:

— Какое это имеет значение, кто из нас первым ступил на вершину, ведь мы оба шли к цели и вместе делили трудности пути. Для альпиниста это не имеет значения. Альпинизм — групповой спорт, в котором участвует коллектив, он не удел одиночек. Все должны помнить, что первое успешное восхождение на Сагарматху — победа не только Хиллари и Тенцинга, а успех всей экспедиции, в том числе носильщиков, без которых успех был бы невозможен. В последнее время поговаривают о восхождении без традиционных участников всех альпинистских экспедиций в непальских Гималаях, надежных помощников — шерпов. Может, это и вероятно, но доставить оборудование в базовый лагерь без шерпов-носильщиков практически невозможно. Если кто-то скажет, что ему удалось подняться на Сагармат-ху без шерпов от подножия и до вершины, то я в это не верю. Конечно, Эверест теперь уже не загадка, какой он был в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, но с любой горой шутки плохи. Помню, как в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году, во время моего пребывания в СССР, вместе с советскими альпинистами я попытался подняться на Эльбрус.

— Мы поднялись на «Приют одиннадцати», — продолжал Тенцинг, — и собирались подняться на вершину на следующее утро, чтобы вдоволь полюбоваться панорамой Кавказа. Внезапно погода испортилась, и, проснувшись утром, мы поняли: на вершину нам не подняться. Так что такую относительно простую гору, как Эльбрус, и то далеко не всегда можно покорить. Что касается Сагарматхи, этого испещренного глубокими расщелинами исполина со смертоносными снежными лавинами и обвалами, то в течение двадцати пяти лет на него было совершено пятнадцать успешных восхождений, на вершину поднялись шестьдесят семь человек. Однако не забывайте, что сорок три человека погибли на склонах этого пика. Разве эта цифра не говорит сама за себя?

Прощаясь с Тенцингом, я спросил его, не хотел бы он совершить новое восхождение на Эверест. Обладатель многих спортивных наград (в том числе советской медали «За выдающееся спортивное достижение») озорно улыбнулся и быстро ответил:

— Конечно, и притом не раздумывая.