В стране наших внуков

- Что же делать, - сказал доктор, - он останется среди звезд! Ему можно позавидовать! Но у нас еще много голосов, которые мечтают, что вы их прослушаете... Вот боксер Юлиус, астроном Александр и мастер Макс, заслуженный шахтер, добывавший магний в Атлантическом океане...

В ответ на это Матоуш широко зевнул.

- Далекие звезды, - вздохнул он. - Как мне хочется спать!

- Ну а как поживает ваша липа, маэстро? О ней мы совсем забыли. В ее древесине столько же весен, сколько и в вашей жизни, и все же в ее кроне началась новая весна с новыми гнездами. Что же вы хотите остаться позади? Ну-ка, пойдемте посмотрим на нее!

Но Матоуш отрицательно покачал головой.

- Нет, я отложу это на самый конец, - сказал он. - Все было хорошо, я благословляю свою судьбу за то, что она подарила мне не только глаза, чтобы видеть этот мир, но и руки, чтобы я мог работать ему на пользу. Я объехал и облетел все страны и все моря, восходил на самые высокие горы, поднимался на Эверест, побывал на Северном и Южном полюсах, объездил все части земного шара, и всюду я встречал счастливых и всемогущих людей, ставших бoгами, или же богов, превратившихся в людей, - белых и коричневых, желтых и черных. Им не хватает только одного - Бессмертия. Жизнь бессмертна, а человек умирает! Однако это свойство тоже относится к совершенству и счастью человека! Когда ему до смерти хочется спать, он мечтает вернуться туда, откуда пришел! Как было бы ужасно, если бы человек должен был жить, подобно христианскому богу, во веки веков!

У доктора заблестели глаза, и он беспомощно махнул рукой.

- Но ведь никто не требует от вас, маэстро, чтобы вы жили еще тысячу лет или даже триста, но побудьте с нами хоть немного. Дотяните до двухсотлетия!

- Не могу! В самом деле не могу, доктор, клянусь своими руками, не могу больше!

- Жить двести лет - покажите, что это не предел!..

Но Матоуш замотал головой. Тогда доктор Урбан нагнулся к нему и с важным видом таинственно сообщил:

- Через неделю здесь будет ваш Лойзичек, доктор шахмат. Вы ведь сыграете с ним, в последний раз?

Но тут уж Матоуш рассердился:

- Довольно, доктор! Собственно, по вашей вине я еще живу! Уже в прошлом году я собирался погаснуть, и только вы вечно меня задерживаете и отговариваете. Теперь вы выдумываете всяких родственников и сажаете мне их на шею одного за другим. А я вам говорю: довольно!

- Неужели вам, маэстро, действительно надоела жизнь?

- Я этого не сказал! Каждый наступающий день приносит все новую славу нашему миру! По мне хочется спать, поймите вы наконец, огни небесные! Глаза мои слипаются. Меня клонит ко сну...

Его лицо снова постарело на сто лет.

В это время раздался звонок. Комната наполнилась девичьим голосом:

- Я уже прилетела! Вот и я, дедушка!

Старый Матоуш отдыхал в кресле и, как зачарованный, смотрел на Яну, усевшуюся у его ног.

- Не понимаю, - говорил он как бы про себя, - никак не могу понять: полудитя, полуженщина. Кто из них прекраснее? Глаз невозможно оторвать от такой красоты!

Яна лукаво улыбнулась.

- Дедушка, мне сказали, что ты стал похож па утиное перышко, на пушинку, на парашютик одуванчика. А вместо этого ты... Сколько тебе лет? Сто девяносто пять? И кто это выдумал? Я думаю - лет на сто меньше...

- По лицу это пе видно. А вот здесь, в сердце, без малого двести. Ну, детка, ты вовремя приехала! Каждую минуту я могу погаснуть. Я уже только мыльный пузырь на солнце. А ты - ты солнышко, Ты моя гордость, моя радость, моя последняя весна, самый красивый цветок, распустившийся на старой липе...

Яна взяла Матоуша за руку.

- Дедушка-липа! И в двести, и в триста лет ты будешь шуметь для нас, а мы будем цвести для тебя...

- Ты счастлива, я вижу это по глазам. Ты живешь полной жизнью. Расскажи мне о своей работе, меня это больше всего интересует...

- Не знаю, можно ли назвать это работой, - скромно ответила Яна. - Я придумываю игрушки для детей. Часто бываю среди малышей и незаметно наблюдаю их во время ицры. Мне хотелось бы быть невидимкой или хотя бы такой же маленькой, как и они, а не на голову выше их - дети так неохотно пускают посторонних в свое царство игрушек...

- Ну, тебя-то они пустят! - воскликнул Матоуш. - Ведь ты сама еще ребенок!

- Ничего ты не знаешь, дедушка, - загадочно улыбнулась Яна и вдруг рассмеялась чисто женским, переливчатым смехом. - Я пою и танцую, хожу на курсы - готовлюсь выступать в заводских дворцах культуры...

Янa поднялась и предстала перед стариком во всей своей девичьей гордости, чтобы ему стало ясно, что она уже не дитя. Матоуш смотрел на нее растроганный и удивленный.

Вдруг взгляд Яны остановился на висящем на стене изображении родословной в виде схематизированной липы. Некоторое время девушка молча рассматривала его, а потом сказала:

- О твоей липе, дедушка, можно было бы сложить песенку.