В охотничьем зале жалобно завыли собаки, заухали совы…
А когда вошёл я в зал глубоких вод, то все раковины одна за другой захлопнулись, и дождём посыпались жемчуга, словно слёзы.
Печально встретила меня королева фей:
— Собирайся в путь, мой верный Томас! Я отвезу тебя к Элдонскому дубу, туда, где мы встретились с тобой.
При этой неожиданной вести сердце моё замерло. Начал я молить королеву фей:
— Добрая госпожа, позволь мне побыть здесь ещё немного… Ещё и трёх дней не погостил я в твоём замке и половины его чудес не видел…
— Три дня, Томас? Семь лет пробыл ты здесь. В королевстве нашем время течёт не так, как на земле. Но дальше ты не можешь здесь оставаться. Узнай, что демоны ада потребовали дань у короля Оберона — одного из рыцарей, а не то грозят они спалить всё наше королевство адским огнём. И я боюсь, что король изберёт именно тебя. За все сокровища мира я не предам тебя, Томас, верный мой рыцарь. Поедем же со мной в обратный путь.
Снова села королева на своего иноходца и посадила меня позади себя. Каким коротким теперь показался мне путь! Казалось, прошёл всего один миг — и вот я снова под Элдонским дубом.
До этого не вспоминал я о земле, а тут словно от глубокого сна очнулся.
Опять стоял зелёный май, и на каждом дереве пели птицы. Услышал я их голоса, и тоска моя немного утихла. Но всё же трудно мне было расставаться с королевой фей.
— Прощай, прощай, Томас, я должна тебя здесь покинуть.
— О добрая госпожа, подари мне что-нибудь на прощанье, в память о нашей встрече! Пусть поверят люди, что я гостил у тебя.
— Хорошо, верный мой Томас. Я оставлю тебе прощальный дар. Отныне уста твои будут говорить только правду.
— О госпожа моя, возьми назад свой страшный подарок! Иначе не смогу я ни покупать, ни продавать, ни говорить с королём или князем церкви. Знатные люди возненавидят меня, а друзья начнут меня бояться.
— Не проси меня, Томас. Как я сказала, так и будет. Даю тебе ещё дар читать в людских сердцах. Будут они перед тобой прозрачнее хрусталя, и ты прочтёшь в них прошлое и будущее каждого человека. Вот что нужнее всего певцу, Томас!
— Прощай, королева фей! Но неужели я больше тебя никогда не увижу?
— Прощай, Томас. Настанет день, когда я позову тебя, и мы уже никогда не расстанемся.
При этих словах стало мне и страшно, и радостно…
Хлестнула королева фей своего коня и словно растаяла в тумане.
И вдруг услышал я тяжёлый стук копыт. Это возвращался с набега рыцарь Коспатрик со своими друзьями и оруженосцами. Поднял Коспатрик своё забрало, и увидел я, что лицо его пылает как огонь, но не от доброй чаши вина, а от злобного торжества.
— Здравствуй, Томас Лермонт! Долго же ты пропадал! Целых семь лет и полгода. На счастье твоё, нет у тебя в замке больших сокровищ… Где же ты был всё это время?
— Здравствуй, Коспатрик! Гостил я в замке у королевы фей и за всё это время не пролил ничьей неповинной крови.
— Ха-ха, Томас, горазд ты на выдумки! Придумай-ка что-нибудь получше. У королевы фей, говоришь ты? А чем она тебя одарила? Похвастайся перед нами.
— Подарила она мне то, что нужнее всего певцу: правдивый язык, Коспатрик, да ещё уменье читать в сердцах людей. Чёрная у тебя душа, Коспатрик. Сейчас ты трусливо отомстил своему врагу, когда был он далеко. Сжёг его дом, перебил его семью, даже малых детей не пожалел. Вот отчего такая радость на твоём лице! Но не доедешь ты вон до того холма, Коспатрик, как расстанешься с жизнью, хотя ничья рука тебя не коснётся.
Выхватил при этих словах Коспатрик свой тяжёлый боевой меч из ножен и замахнулся на меня:
— Я заставлю замолчать твой зловещий язык, проклятый филин!
Но друзья удержали его:
— Оставь его, Коспатрик, оставь. А вдруг — кто знает? — он правду сказал. Страшно тогда отомстит за него королева фей. Да нам ведь и некогда. Разделим сейчас поровну захваченное добро и славно попируем.
Вонзил тут Коспатрик шпоры в бока своей лошади и поскакал вперёд. Но вдруг из-под самых копыт его коня с криком и шарканьем крыльев выпорхнул большой фазан. Испугался конь — и на дыбы!
Вылетел Коспатрик из седла и тяжело рухнул на землю, ударившись затылком о камень. Тут ему и конец пришёл.
Так сказал я правду, как повелела мне королева фей. На пирах ли, в советах, или в бою никто не слышит от меня лживого слова.
Больше не зовёт меня король в свой замок, ненавидят меня многие бароны и епископы, оттого что правдивы мои слова. Но я всегда готов восславить красоту и доблесть.
— Так говорит молва! — вскричал лорд Дуглас. — До сих пор думал я, что певец должен только увеселять пиры, но не таков ты, Томас Правдивый! Повесть твоя воистину необыкновенна. А теперь прошу тебя: спой, как обещал, ту самую песню, которую пел ты на состязании певцов в королевстве фей.
Взял Томас Лермонт в руки золотую арфу и запел о верной любви Тристана и Изольды. От самого сердца шла его песня. Верно, о королеве фей вспомнил он, когда описывал красоту Изольды. Верно, о себе думал он, когда воспевал любовь Тристана.
До глубокой ночи слушали гости. Дамы плакали, и даже рыцари не стыдились смахивать слёзы.
Наконец гости разошлись.