В стране кораллового дерева

— Ты неглупая девушка, Виктория, поэтому должна уважать и мои умственные способности. Налить тебе рому? — Прежде чем она успела отказаться, он достал второй бокал и протянул ей, не прерывая разговора: — Ты вышла замуж за Умберто, что, с моей точки зрения, было глупостью. Но, кроме этого, ты пока не совершила ни единой ошибки.

Он поболтал напиток в бокале. Виктория растерянно пригубила ром. Он обжег ей горло, и девушка закашлялась. Дон Рикардо снова разгладил усы.

— Я тоже когда-то был влюблен, — неожиданно произнес он и взглянул в окно, за которым начинался новый день. — Ее звали Карменсита. Стояло лето, и мне нельзя было даже подумать о том, чтобы покинуть Санта-Селию, чтобы ее увидеть. Я постоянно думал о ней, целыми днями и особенно по ночам.

На мгновение Виктории показалось, что она слышит дрожь в голосе свекра. Но что же он хотел ей сказать?

— Ее звали Карменсита, она была из племени аймара. — Глаза Рикардо расширились. — Лето, проведенное вместе с ней, стало для меня незабываемым. Это было там, на плоскогорье. Несравненное лето… Я был молод, ничем не обременен. Я жил вместе с женщиной, которую любил и которая любила меня. Мне казалось, впервые в жизни я счастлив. — Взгляд дона Рикардо вновь стал серьезным. Он посмотрел на Викторию. — Мне так и не повстречался более сердечный человек, чем она.

Теперь Виктория была уверена: голос дона Рикардо действительно дрожал. Когда свекор вновь заговорил, его слова были еле слышны. Он еще раз налил рома, залпом опустошил бокал и взглянул в глаза невестке.

— Она была матерью Педро.

«Тогда он… Педро сын дона Рикардо? — Виктория сглотнула. — А Умберто его сводный брат? Знают ли они об этом?»

Дон Рикардо словно прочитал ее мысли и покачал головой.

— Умберто ни о чем не подозревает. Я никогда не говорил ему об этом. А Офелия… — Он пожал плечами. — Вскоре после того лета мы с ней поженились. Оба моих сына родились в один и тот же год. О чем знает Педро… или догадывается… — Рикардо пожал плечами, поставил бокал на стол и покачал головой.

— Карменсита была самой красивой и в то же время самой необычной женщиной в моей жизни. Эти индейцы не только выглядят иначе, чем мы. Они живут иначе. Их вера отличается от нашей. Конечно, они молятся Богу, но также почитают Пачамаму — великую мать земли. Наверное, так должно быть, если живешь в таком мире, в Андах, где дуют сильные ветра, где ужасный холод и жара, где жизнь человека часто висит на волоске. Что тут сделаешь с одним богом? — Дон Рикардо неожиданно улыбнулся. — У нас не было ничего общего, у Карменситы и меня, и все же она открыла мне сердце, а я ей свое.

Дон Рикардо вновь посмотрел вдаль, водя пальцем по кромке бокала. Стекло поскрипывало. Виктория поставила свой бокал на приставной столик.

— Что с ней случилось? — наконец отважилась спросить она, нарушив тишину.

— Она умерла.

Дон Рикардо говорил о своей возлюбленной с огромной нежностью, последние же его слова звучали скупо. Виктория спрашивала себя, сколько той женщине было лет и что должно было случиться, из-за чего ее свекор так изменился.

— Я надеюсь, ты понимаешь меня, невестка, — произнес он после недолгого молчания. — Я видел, как ты смотришь на моего сына. Я также знаю, что до сих пор ты была осторожна, и хочу посоветовать тебе поступать так и впредь. Поэтому ты больше не будешь встречаться с Педро. Я, конечно, ничего ему не сделаю, но позабочусь о том, чтобы вы больше не виделись. У меня много земли. Не только здесь, но и на других эстансиях нужны старшие работники. Кроме того, я постоянно покупаю новые наделы. Здесь наверху земля дешевле. Я достаточно ясно выразился?

Виктория почувствовала приступ тошноты. Она молча кивнула и быстро вышла из кабинета тестя.

Умберто в тот вечер даже не пытался скрыть своих намерений. Он развлекался в Сальте и домой вернулся с какой-то девушкой. Он остановил во дворе эстансии пароконный экипаж, громко позвал слугу и вылез наружу. Пьяно хихикая, Умберто крепко обнимал девушку. Она была хрупкой, маленькой, со слишком темной кожей и кудрявыми волосами. Она готова была его удовлетворить. Умберто думал, что ей от силы двадцать. Даже в слабом свете фонарей ее платье выглядело вызывающе пестрым. Умберто выдернул из ее шляпки перо нанду.

— Осторожно! — тотчас возмутилась девушка. — Осторожно, шляпка ведь дорогая!

— Я могу купить тебе сотню таких шляпок и еще одну в придачу, — ответил Умберто.