В стране кораллового дерева

Дом, на который указала женщина, был несколько больше соседних и как-то опрятнее. И все же возле двери у Анны появилось дурное предчувствие. Она помедлила, прежде чем постучать. Прошло довольно много времени, и наконец послышались шаркающие шаги. Кто-то открывал дверь. Раздались ругательства — Анна узнала голос отца. И вдруг ее охватила тоска, с которой невозможно было совладать. Слезы облегчения навернулись ей на глаза.

— Отец! — крикнула она. — Отец, это я, Анна. Открывай скорей!

Что-то заскрежетало по полу. Снова послышалось негромкое ругательство. Наконец дверь отворилась. Перед Анной возникла фигура. Девушка услышала, как ее отец вздохнул. Улыбка сияла на ее губах.

«Наконец-то я приехала, — подумала она, — наконец-то я здесь».

Потом отец выступил из темноты. И улыбка исчезла с лица Анны так же быстро, как и появилась.

Глава пятая

— Ах, Анна, его дела совсем плохи.

Уже не в первый раз мать Анны, Элизабет, воздела руки к небу. Младшая сестра, Ленхен, сидела, сгорбившись, на единственном табурете в комнате, в которой, очевидно, ютилась вся семья, и, кроме приветствия, больше не вымолвила ни слова.

Анна краем глаза наблюдала за отцом. Лицо Генриха Бруннера было очень бледным. Под глазами залегли глубокие тени. Жалкие остатки волос прилипли к грязной голове. Он отощал с тех пор, как Анна видела его в последний раз. Изношенная одежда висела на нем, как на пугале. Несмотря на то что вечер еще не наступил, отец Анны был уже заметно пьян и еле держался на ногах. От него несло п'oтом и алкоголем. Казалось, что отец задремал, но вдруг он высоко вскинул голову, оглядел всех и заплетающимся языком пробормотал:

— Анна, Анна, как замечательно, что ты наконец приехала. Теперь все будет хорошо. Все будет хорошо. Моя прелестница приехала…

Анна не могла на него больше смотреть и отвернулась. Она еще раз оглядела комнату. Снаружи дом выглядел намного лучше, чем внутри. Очевидно, тут было сыро, потому что одна стена и углы покрылись плесенью. У занавешенного окна стоял грубо отесанный деревянный стол, покрытый грязной скатертью. Второе окно просто заколотили досками. У стены — сбитая из досок лавка, возле двери — ведро с водой. На плите булькал суп, такой жидкий, что почти не издавал запаха.

Анна снова взглянула на отца. Что же произошло? Мать словно отгадала ее мысли и опять заговорила:

— Земля, которую нам хотели дать, совершенно нам не подошла, Анна… А потом стало очень жарко, появились вредители… И отец не выдержал. Он сказал, что мы должны попробовать поселиться в городе, и мы переехали сюда, к Калебу. Но отец так и не нашел работу. — Мать как-то странно, с мольбой, взглянула на Анну. — Он долго искал место, но так ничего и не нашел…

«Земля нам не подошла», — звучали слова матери в ушах у Анны. Что бы это значило? Конечно, здесь не так, как дома, но это было им известно с самого начала, не правда ли? Они ведь знали, что тут придется тяжело работать.

— Ты не можешь себе даже представить, как здесь на самом деле, — продолжала мать. — Зной, пыль, животные, столько вредителей на полях… И дикари… Анна, тут все еще есть дикари, которые перерезают горло крестьянам. Там, за городом, в пампасах, вовсе не мирная жизнь. — Элизабет понизила голос: — А когда мы приехали, стояла такая жара, просто ужас. Ты не можешь себе представить. Я…

Она собиралась сказать что-то еще, но осеклась. Анна отвернулась. Хотела ли Элизабет объяснить, что отец сдался не просто так, что он все же пытался обеспечить своей семье новую жизнь? Но ведь он сдался, не так ли? Анна почувствовала гнев и страх одновременно. Что же теперь делать, куда заведет ее новая жизнь в Аргентине, если у ее семьи ничего нет? И где же Калеб? Ну конечно, он работает за всех и придет домой поздно вечером. Он хороший человек. Хотя бы он не разочарует Анну. Девушка почувствовала, как в ее душе вновь растет уверенность.

— Что с Эдуардом и Густавом? — спросила она наконец о своих братьях. — У них есть работа?

Элизабет тотчас же разрыдалась.

Вместо матери ответила сестра Ленхен:

— Они ушли. Отец часто с ними ссорился, и однажды они просто ушли. Эдуард иногда приходит, но я уже давно его не видела. Они каждый раз ссорятся… Отец больше не хочет, чтобы они возвращались.

— Почему? — Анна подошла к столу, провела рукой по грубой столешнице. — Почему они ссорятся?

Девушка взглянула сначала на мать, потом на сестру. Элизабет и Ленхен уклонились от ответа и лишь пожали плечами. Тут отец словно услышал колокольный звон: он поднял голову и угрожающе рассмеялся.

— Потому что они воры! Мои сыновья — грязные воры и обманщики.

В следующую же секунду он снова осел и умолк. Элизабет вздохнула. Анна молчала. Внутренний голос, который так долго мучил ее во время плавания и который она заставляла замолчать, оказался прав. Здесь все было совершенно иначе, чем они ожидали. Анна почувствовала дрожь во всем теле. Сестра заметила, что ей стало нехорошо, и, улыбнувшись, протянула ей кружку. Вода оказалась теплой, затхлой, но лучшего питья все равно не было.