В стране каменных курганов и наскальных рисунков

Сейчас на месте главного кургана расположена глубокая яма — следы работы археологов. На земле всюду лежит множество каменных столбов, каждый длиной около полутора метров. Они упали давным-давно и сильно погрузились в почву. Сколько же лет прошло с тех пор, прежде чем эти массивные монолиты, каждый весом не менее тонны, почти полностью занесло землей. И кто повалил эти камни? Недруг, неожиданно нагрянувший на эту землю? Но тогда зачем он оставил только одну крошечную их группу. Может быть, виною всему землетрясение или какие-либо другие силы, действовавшие постепенно на все сооружение? Скорее всего, все же в этом повинно землетрясение. Оно было очень давно, и камни, поваленные им, единственное свидетельство когда-то прошедшей здесь подземной бури. Но камни повалены в разные стороны, что не совсем типично для последствий подземного удара. Впрочем, если удар шел не с одной из сторон, а прямо снизу, то такая картина вполне могла получиться от поколебавшейся земли.

Бегло осматриваю курган. Он необычен своей сильно выраженной асимметрией. Его левая ветвь прямая, длинная, правая же вогнутая и короткая. Чем вызвано столь явное несоответствие и, наверное, не случайное пренебрежение к симметрии? Не заложен ли в этой асимметрии строения какой-то умышленный расчет, отгадать смысл которого, я чувствую, так трудно и быть может даже невозможно. Неряшливостью, примитивизмом и отсутствием чувства порядка и красоты его строителей? Вряд ли! В давние времена бронзового века уже, по крайней мере, ювелирное искусство достигло большого совершенства, поражая изяществом изделий и правильностью геометрических рисунков орнамента.

Главный курган расположен в центре большого круга из камней. На северной стороне этого круга стояло много монолитов, образовывавших полукруг. С северной же стороны кургана в отдалении от него протянулась цепочка курганов длиной около четырехсот метров. Она также образовывала полукруг, как бы окаймляя главное сооружение. Многие, но не все из этих курганов с северной стороны тоже были окружены теперь лежащими на земле монолитами. Все длинные и массивные камни стояли также с северной стороны каждого кургана, тогда как на рисунках археологов они неверно изображены с южной стороны и возле всех курганов.

Главный курган сложен из одинаковых красноватых камней. Подобрать их всех равными по размеру и одинакового цвета было непросто.

На кургане поселилась большая стая розовых скворцов. Может быть, они те же, что были в прошлом году на других курганах? До них по прямой не более двадцати-тридцати километров. Птицы забеспокоились при нашем появлении, все время в движении, взлетают и садятся, с тревогой поглядывая на нас, громко верещат. Мы им явно не нравимся. Из-под камней раздаются крики прожорливых, требующих пищу птенцов. Многие скворцы, по-видимому, еще сидят на яйцах, так как на поверхности главным образом самцы, самочек среди них очень мало.

День на исходе. Красное солнце выглянуло из-за туч и медленно опускается возле горы Курпетай. Стихает ветер, и поле, покрытое серебристыми ковылями, успокаивается. Черные тучи редеют и медленно уходят за горизонт. Замолкают суетливые и шумные скворцы, запоздалый жаворонок заканчивает свою жизнерадостную песню и, трепеща крыльями, почти отвесно опускается на землю вблизи нашей стоянки.

Поздно вечером, когда все уже спали, я пытаюсь определить, на сколько градусов стрелка компаса, указывающая на север, отклоняется в одну из сторон, чтобы узнать, каково здесь магнитное склонение, и навожу трубу на полярную звезду. Но моя попытка неудачна. Теодолит, оказывается, для этой цели непригоден, так как окулярный конец зрительной трубы упирается в корпус прибора.

Ночью тучи исчезают, и темное небо расцвечивается яркими звездами.

Рано утром, едва только светлеет зорька, пробуждается ветер и пробегает волнами по ковылям. Потом он разыгрывается не на шутку, и я весь день, стоя на кургане с теодолитом, страдаю от его свирепых порывов, мешающих работать, и, раскачиваясь из стороны в сторону, кручу винты прибора, вращаю его зрительную трубу.