В союзе с природой

Массаж поистине творит чудеса. С его помощью, например, можно предотвратить атрофию мышц, восстановить функции поврежденных нервов, он незаменим при болезнях опорно-двигательного аппарата, заболеваниях и травмах периферической нервной системы. Он же — грозный провокатор, стимулятор рецидивов, если использован для лечения гнойного процесса в тканях, грибковых заболеваний кожи, тромбофлебита (воспаления стенки вены и образования в ней тромба), атеросклеротической бляшки артерии (непроходимости сосуда) конечности, аневризмы сосуда или сердца, опухолей, туберкулеза.

Массаж может стать врагом и другом, как и любая медицинская процедура.

На курорте (и совсем не обязательно южном) курс лечения массажем определяется обычно в десять-двадцать процедур. Чтобы усилить эффективность, массаж сочетают с физиотерапией и бальнеотерапией. Главным резервом для курортотерапевта всегда была и остается минеральная вода, и хотя только одна из многочисленного ее ассортимента зовется в дословном переводе богатырь-вода (на абазинском языке «нансанна», «нарзан» — богатырь-вода), чудодейственными свойствами обладают минеральные воды различных источников.

Примите благосклонно попытку…

Четыре века назад во времена, прямо скажем, не лучшие для развития науки и утверждения истины, жил на свете человек, чье настоящее имя, Теофраст Гогенгейм, мало кому сегодня известно. Зато второе его имя Парацельс (Житель высот) славится среди медиков и поныне, и особенно среди курортологов. Дело в том, что этот довольно ершистый или, как бы мы сказали теперь, конфликтный человек, начисто отвергший всесильную алхимию, провозгласил своим принципом положение, в котором сконцентрирована вся суть и наших методов.

Вот он, девиз Парацельса: «Весь мир — аптека и Всевышний — верховный фармацевт». Разумеется, во второй части этого положения за четыреста лет произошло решительное изменение и слово «Всевышний» трансформировалось в «природу». Суть Парацельсова учения: человек — лаборатория, в которой происходят самые загадочные превращения и которая является лишь крохотной частицей гигантской лаборатории природы. Не правда ли, как созвучна она тем мыслям и положениям, которые исповедует и современная курортология, природными факторами восстанавливающая гармонию в человеческом организме?

Правда, и различий между нами и Парацельсом достаточно. Он пытался занавесом мистики прикрыть сущность превращений, происходящих в больном под воздействием солей металлов, полученных им в лаборатории. Мы же всеми доступными методами стремимся к обратному — рассекретить эти превращения, познать их и воссоздать первоначальные химические связи, установленные природой и нарушенные болезнью.

Главный союзник человека — природа. Вот смысл всех исканий и методов современной курортологии. Это я и пытался показать в своей книге… Когда-то Парацельс, публично отрекаясь от всего, что было сделано медициной до него, предложил своим ученикам и последователям новый взгляд на традиционные положения медицины. Он говорил: примите благосклонно сию попытку нашу обновить медицину…

Вовсе не отрекаясь от того, что сделано, накоплено человечеством в совершенствовании врачебного искусства за тысячелетия, современная отечественная курортология все же по-своему пытается увидеть многие проблемы и решить их. Надеюсь, мне удалось убедить читателя и в этом. Во всех достижениях, успехах и планах науки, которой я служу, есть достижения и успехи других направлений медицины. Они — ее база и опора.

Еще много лет назад, когда я, мальчишка, работал на фарфоровом заводе близ родного городка Полонное Каменец-Подольской области, мечты мои покорила медицина. Будучи весьма решительным в свои 16 лет, я вскоре перечитал все, что имелось в окрестных библиотеках о медицине и знаменитых докторах, в том числе о Николае Ниловиче Бурденко. Он сразу же привлек мое внимание, правда, не столько своими заслугами в науке, понятными мне тогда довольно смутно, сколько очевидным мужеством, благородством, широким размахом интересов и дел, ну и тем, наконец, что был единственным действующим лицом изо всех великих хирургов, известных мне в ту пору.

Поступив на рабфак медицинского института, как требовало того мое незаконченное школьное образование, я еще глубже окунулся в поток всяких медицинских книг, порой без надобности забегая вперед. Соответственно расширялась моя осведомленность об удивительном докторе Бурденко, который нравился мне тем больше, чем обстоятельнее я вникал в главное дело всей его жизни — хирургическое лечение. Хотя знакомство с ним долго оставалось для меня заочным, это отнюдь не мешало мне время от времени живо представлять себе, как выдающийся медик является в наш институт и, чуть скептически прищурившись, наблюдает за мной в аудиториях, в анатомичке, на занятиях в операционной, на экзаменах по хирургии, иногда снисходительно похваливая, чаще выражая недовольство. И я прекрасно знал, по каким конкретным поводам возникало это недовольство.