В смерти – жизнь

В опровержение версии насчет банды приведу еще один, и последний, но зато, насколько я могу судить, совершенно неотразимый довод. Учитывая объявление огромной награды и полного помилования любому участнику преступления, донесшему на сообщников, просто невозможно представить себе, чтобы никто из банды вконец оскотинивших негодяев или любой иной группы сообщников уже давно не выдал бы сотоварищей. Дело в том, что каждый в такого рода бандах не столько даже падок на деньги или дрожит за свою шкуру, сколько боится, что его выдадут. Он спешит донести на остальных первым, пока не донесли на него. Раз тайна до сих пор не разглашена, значит, ее умеют хранить. Страшную правду обо всем этом черном злодействе знает кто-то один, ну, двое живых да Всевышний.

А теперь подытожим небогатые, но верные результаты нашего затянувшегося разбора. У нас остаются на выбор два предположения: либо это какой-то несчастный случай, произошедший в гостинице мадам Делюк, либо – убийство, совершенное в зарослях возле заставы Дю Руль любовником или дружком, отношения с которым у нашей девицы успели зайти довольно далеко и тщательно скрывались. Дружок этот был на редкость смугл. Загар, эта петля – скорее, «строп», «морской узел», которым завязаны шнурки от шляпки, обличают в нем моряка. А то, что погибшая – девица бойкая, но отнюдь не из доступных, сходится с ним, указывает, что это не простой матрос, а особа поважнее. Чему вполне Соответствует и грамотность и внушительная манера выражаться, отличающие подметные письма в газеты. Подробности первого побега, о котором вспоминала «Le Mercure», дают основание думать, что этот моряк и есть тот самый «офицер флота», о котором известно, что он первым совратил несчастную на путь, приведший ее к гибели.

Это подозрение как нельзя более подтверждается еще и тем, что наш темноликий как в воду канул. Попутно отметим, что он как-то особенно темен лицом; то был, конечно, не просто очень сильный загар, раз это оказалось единственным, что запоминалось в нем одновременно и Балансу, и мадам Делюк. Но почему этот человек не объявляется? Убит все той же бандой? Но тогда почему остались следы только убитой девицы? А ведь в таком случае оба убийства произошли, безусловно, в одном и том же месте. И где его труп? Убийцы скорее всего избавились бы от обоих одним способом. Можно, однако, предположить, что этот человек жив, но помалкивает из страха, что его могут обвинить в убийстве. Но подобная догадка может объяснить его поведение лишь сейчас, когда нашлись свидетели, видевшие его с Мари; а не сразу после убийства. Первым побуждением человека невинного было бы заявить о нападении и помочь опознать негодяев. Ведь это было самое разумное. Его видели с девицей. Они переправлялись на открытом пароме на ту сторону Сены. Последний дурак и то сообразил бы, что донос на убийцу – самое верное: единственное средство самому избежать подозрений. Ведь если он в ночь с того рокового воскресенья на понедельник сам и не убивал, то не может не знать, об убийстве, – одно из двух. И только допустив такое невозможное предположение, что ни то, ни другое, мы найдем оправдание тому, что он, если жив, до сих пор не указал убийц.