В скрипучем ключе

Девушка в лихой папахе читает и говорит:

— Так нельзя писать. Это не причина для возврата вам денег за купленные вами часы. Что это значит — «тяжеловаты для меня»? Вы же видели и ощущали, что берете. Если хотите получить деньги обратно, пишите, что купленные вами часы отстают… Напишите — отстают на 20 минут в день.

— Но я же ими не пользовался. Я не знаю, как они себя ведут на ходу.

— Я тоже не знаю, гражданин, что мне с вами делать… на ходу. Я обязана соблюдать правила. Они висят на стенке в рамочке. Видите?

Мы сторговались с ней на пяти минутах за день. Я наврал во всех трех бланках, что часы такой-то марки, купленные там-то, отстают на 5 минут в деньги… чувствуя себя морально опустившейся личностью, пошел снова писать кренделя по ледяной уличной каше. Деньги за купленные часы мне должны были, естественно, вернуть в магазине. Здесь меня встретили как старого друга.

— Давайте документики. Сейчас получите ваши денежки!

Лезу в одни карман шубы, в другой, обшариваю все наличие своих карманов — документиков нет. Ни бланков, ни технического паспорта, ни — о ужас! — самого товарного чека! Видимо, я их сунул мимо кармана шубы от расстройства чувств, там, в Пассаже.

Вот тут-то мой оптимизм и дал опасную течь. Я тихонько выбрался из магазина на улицу и уже готов был плюнуть на все — и на гарантию, и на технический паспорт, и даже на товарный чек — и ехать домой с неполюбившимися часами. Но что-то удержало меня от этого недостойного для истинного оптимиста поступка. Я покрепче зажал в руке верную палку и в третий раз пошел писать кренделя по ледяной уличной каше. Во второй раз совершил восхождение на третий этаж и в помещении торга на том же столике увидел пачку своих документиков. Я просто забыл, уходя, положить их в карман.

Итак, все хорошо, что хорошо кончается! Теперь бы еще найти те «часы» марки «Слава», о которых я мечтаю, и дело, как говорится, в шляпе.

2. ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПРОСМОТР НОГ

Сижу в парикмахерской при гостинице в одном большом, веселом южном городе, жду своей очереди к мастеру — надо подстричься.

День хороший. И город хороший. И гостиница, где я обычно останавливаюсь, когда сюда приезжаю, тоже хорошая.

Настроение у меня самое лучезарное, я всех готов обнять и расцеловать. И в первую очередь вот этих старательных, милых и как на подбор очень хорошеньких девушек-мастеров, которые тем временем делают свое дело: стригут, бреют, зачесывают зияющие мужские лысины, поливая головы и физиономии клиентов одеколоном широко и щедро, как рачительный хозяин свою приусадебную делянку, где у него посажены огурцы и помидоры.

Рядом со мной сидит мужчина в импортных белых шерстяных штанах и алой безрукавке, тоже ждет своей очереди к мастеру. Он вошел в парикмахерскую позже, чем я, сел рядом, взял со столика газету и уткнулся в нее так, что лица его в зале никто не видит. Что-то в этом лице было для меня знакомое, но что? Я понял это чуть позже.

Между тем милые девушки в голубых изящных халатиках, щелкая ножницами и посверкивая бритвами, ведут между собой — на весь рабочий зал! — непринужденный разговор. Реплики, вопросы и ответы порхают из одного конца зала в другой. Милые девушки мило щебечут — как пичужки, считая, видимо, нас, своих клиентов, предметами неодушевленными, вроде придорожного камня, пня или уличного фонаря, в присутствии которых можно не стесняться и говорить о чем хочешь и как хочешь.

Сначала они поговорили о том, кто. где, что. как достал, добыл, схватил и уволок к себе в норку.

Потом той разговора стал более игривым и пикантным: одна из девушек — пышнотелая брюнетка с капризным выражением лица красивой вздорной злючки — вдруг сообщила подружкам оглушительную новость:

— Да, девочки, вы знаете, кто у нас поселился в гостинице? Сам Георгий Магаевский!..

Раздались восторженные «охи» и «ахи». Когда они иссякли, пышнотелая брюнетка, небрежно ткнув ладошкой в затылок своего пожилого унылого клиента — «Сидите прямо, мужчина, не мешайте мне вас обрабатывать!» — объявила громогласно.

— Между прочим, девочки, я совершенно в нем разочаровалась, в этом Магаевском.

— Разве он уже пел? Афиш в городе не было!

— Я разочаровалась в нем не как в певце.

Теперь со всех сторон посыпались смешки и хихиканья.

— Он же считается у нас красавцем, а на самом деле… — Пышнотелая брюнетка скорчила ироническую гримаску. — Ну, лицо еще ничего у него — согласна! Но если бы вы видели, девочки, какие у него ужасные ноги! Тонюсенькие, как макарончики. И все в шерсти, как у Олимпийского Мишки!..

Опять общее хихиканье и возгласы!

— Ай да Томка!.. Где же ты их увидела, эти его ноги!..

— Он на балконе стоял у себя в номере, я и увидела. Зашла к маминой знакомой, которая тоже в гостинице сейчас живет, вышла с ней на балкон, смотрим, а на соседнем балкончике стоит — ах! ах! — сам Георгий Магаевский. Подставил личико солнышку и — ах! ах! — загорает!..

И тут происходит неожиданный взрыв сюжета. Мой сосед в алой безрукавке кладет на стол газету, поднимается и, обращаясь к милым девушкам в голубых халатиках, говорит: