В Шторме

- Ты уже говорил, - Палпатин чувствовал, как внутри начинает расти раздражение; он понимал, что делает мальчик и не желал так легко давать ему контроль над разговором. - Я хочу твою силу и твое повиновение. Но я не нуждаюсь в них. И я могу ждать столько, сколько потребуется. Мне приносят удовольствие наши маленькие дискуссии.

Выражение лица его джедая оставалось спокойным, глаза смотрели в сторону, не поддаваясь на провокацию:

-Я не перейду.

Император уже ощущал, как разгорается гнев на упрямство мальчика.

- Конечно же, ты перейдешь, - буквально выплюнул он. - Ты сам знаешь, что твои слова – обман. Повторение не сделает их верными и не поможет защититься против меня.

Заявление Палпатина пробило брешь в решимости утомленного противостоянием Люка.

Неужели это было правдой?

Люк знал, что его резервы, используемые им, начиная с Беспина, как физические, так и душевные, истощаются.

Он ощущал убежденность Палпатина, его уверенность… неужели это было правдой?

Он больше не был ни в чём уверен. Он устал, и запутался, и был разочарован, и изо всех сил пытался просто бодрствовать. Он устал от борьбы, когда всем было плевать на нее. Никого это больше не беспокоило.

Неужели это было правдой?

Он дал Палпатину контроль над собой, придерживаясь бесполезной этики? Должен ли он бороться с огнем только огнем?

Неужели это было правдой?

Он ожидал быстрого конца - сказать “нет” и быть убитым. Не этого, не изоляцию и не безоружность, к которым привело его собственное решение – принятое им обязательство, связавшее руки и держащее здесь более крепко, чем все стены.

И постоянно назидающий, постоянно провоцирующий Палпатин. Постоянно сеющий крохотные семена сомнений, наблюдая потом, как они прорастают вопреки всем усилиям Люка игнорировать и опровергать их. Всегда такой рациональный, такой логичный. Такой безжалостный. Смерть от тысячи порезов.

Люк мог развязать свои руки и остановить это в любое время, он знал… но ценою будет жизнь Хана.

.

Палпатин улыбнулся, внимательно наблюдая и наслаждаясь, как все больше и больше уменьшается решимость его джедая, понимая, что и его джедай также осознает это.

Это была долгая и трудная задача – выкорчевать и отделить его от среды союзников, которые сами же и поспешили покинуть его, после того, как их маленькая драгоценная принцесса прошептала им о его происхождении.

Трудная задача - разрушить слепую веру в собственных учителей, которые показывали ему лишь один путь, боясь того, что большее соблазнит и испортит его. И тем самым создали преграды для единственного, кто, вероятно, мог спасти их - полностью ограничив столь мощный потенциал из-за своих собственных фанатичных и параноидальных опасений.

Он покажет им всю невероятную мощь, которую они бессознательно удерживали. Мощь, которая могла бы свергнуть его Империю, если бы у них хватило духа для ее использования.

И его джедай - каким глупцом он должен чувствовать себя, что доверял им, насколько сильно должно быть чувство, что его предали.

Все, что у него осталось – это он сам - его вера в собственную способность отличать правду от несправедливости, вера в собственный самоконтроль. И даже она рушилась здесь, в этой тщательно управляемой обстановке.

Настало время начать испытывать эту последнюю опору. Увидеть, что может спровоцировать его джедая. Это было финальной задачей Палпатина.

Он уже видел, на что мальчик способен, теперь осталось выяснить, как вызвать необходимую реакцию.

- Почему ты разрушил окно? - спросил он с нескрываемым любопытством.

Люк устало и тяжело откинулся назад, поддерживая голову рукой.

- Это причинило вам беспокойство? - произнес он язвительно.

- Никакого беспокойства, джедай, - ответил Палпатин, забавляясь. - Но это прояснило степень твоих способностей - я был не уверен в них. Теперь я знаю, что ты можешь, а что нет.

Люк долго молчал, не позволяя себе отключиться, направляя все свое сознание на защиту и укрытие собственных мыслей. Ему было необходимо уйти от этого обсуждения - в таком состоянии он боялся невольно выдать что-либо.

- Я сказал бы то же самое насчет вас - ваши врачи весьма интенсивно поработали. Откуда они получили мой образец крови? У них должно было быть время, чтобы синтезировать такой наркотик - я предполагаю его разрабатывали специально?

- Да. Отрадно было видеть, как хорошо он сработал… Вероятно, ты ощущал нечто прямо противоположное.

Палпатин знал, что наркотик стал неожиданностью для мальчишки. Он получил удар по своей уверенности, поняв, как легко Палпатин мог при желании им управлять и боялся, что это средство будет вновь использовано против него. Такое чудесное негодование от осознания факта, что его можно так сильно контролировать.

- Образец? - напомнил Люк, не позволяя втягивать себя в иное обсуждение.

Палпатин отметил это, мальчишка вдруг начал активно участвовать в разговоре - не уклоняясь от него, но сознательно пытаясь направить беседу. Почему?

- Ты бы удивился, узнав, где у меня размещены агенты и шпионы, - ситх презрительно пожал плечами. - Алчность всегда была частью естественной природы, именно она - ключ ко множеству замков.