В шаге от пропасти

– Ириш, ты как? – взволнованный голос Тани прозвучал совсем рядом, но Романова никак не прореагировала, просто не могла ничего ответить, слова будто застряли в горле. Она была как сжатая пружина, еле сдерживала рвущиеся наружу эмоции.

Кончики пальцев начало неприятно покалывать, а в ушах появился странный гул. Ирина старалась дышать ровно, но каждый вздох давался с большим трудом, ее словно придавила многотонная плита. Гул в голове нарастал, она подтянула колени к груди и закрыла уши ладонями.

– Ну скажи мне хоть слово, – Куликова провела рукой по ее плечу и, почувствовав, как она дрожит, нахмурилась. – Ты замерзла? Может, чаю сделать?

– Да не надо мне ничего! – взорвалась Ира и развернулась лицом к подруге. – Просто оставь меня в покое!

Слезы градом хлынули из глаз, надрывные рыдания раздирали грудную клетку. Таня испугалась и притянула ее к себе, пытаясь успокоить.

– Господи, Ир, ты чего? Все же хорошо, я рядом, слышишь? Теперь все будет хорошо, я никому не дам тебя в обиду…

Не справляясь с потоком слез, Романова судорожно хватала ртом воздух.

Куликова резко отстранилась и, посмотрев на нее, быстро сообразила, что нужно делать. Набрала в шприц успокоительное и вколола ей в плечо.

– Тише-тише, моя хорошая, потерпи, сейчас станет легче, – она положила голову Ирины себе на колени и медленно гладила ее по волосам. Вскоре лекарство подействовало, спазм прошел, и дыхание восстановилось.

– Ирка… Как же ты меня напугала, – устало произнесла Таня, когда Романова наконец заснула.

Аккуратно переложила ее голову на подушку и измерила давление. Убедившись, что все в относительном порядке, она накрыла Иру пледом и удалилась к себе в комнату.

Московская область. БО «Васильки»

Закончив работу, Громов взял из бара бутылку любимого виски и направился к себе в комнату. Совсем недавно эта дорога вызывала невероятный трепет. Он знал, что Ира его ждет, жаждал увидеть ее, раствориться в нежном омуте глаз, прижать к себе, ощутить жар тела… А сейчас не осталось ничего, теперь он один.

Войдя в помещение, Тимур включил свет и грустно улыбнулся. В воздухе до сих пор витал запах любимой женщины, да и все здесь напоминало о ней. Прошел вперед и, поставив бутылку на столик, сел в кресло.

Неужели он никогда больше не увидит ее счастливые, полные жизни, голубые глаза, не услышит звонкий, переливающийся на все лады, смех? Воспоминания накинулись, будто изголодавшиеся звери, вгрызаясь в сознание зубами.

– Я дура, вечно все порчу, от меня одни проблемы… Зачем я тебе такая глупая и старая? У тебя вон сколько молоденьких девочек, а я… Я так тебя люблю…

– Ирка, – нежно проговорил Тимур, догадавшись о причинах ее истерики. – Ты напилась, что ль?

– Ты с ума сошел? – возмутилась Романова и серьезно взглянула на него. – Я выпила еще всего один бокал.

Громов нашел взглядом пустую бутылку от виски и улыбнулся.

– А потом, видимо, еще один, ну и еще парочку.

– Ты меня теперь бросишь?

Ира доверчиво смотрела ему в глаза, все ее чувства отражались на лице. Такая хрупкая и беззащитная, его слабость и сила, его жизнь и вселенная. Волна безграничной нежности заполнила сердце, и Тим, не сдержавшись, вновь сжал ее в объятиях.

– Никуда я от тебя не денусь, – пообещал он…

Ира… Такая смешная и непосредственная… Как же ему не хватало ее. Любовь Ирины дарила силы жить и бороться. Ради нее Тимур готов был горы свернуть, а теперь… Ему пришлось отпустить ее. Невыносимая тоска сковала сердце. Он даже представить не мог, что будет настолько тяжело.

Почувствовав, как глаза защипало, Громов плеснул в стакан виски и залпом осушил его. Алкоголь стремительно разлетался по венам, давая необходимую передышку перенапряженному организму. Хмель делал свое дело, постепенно выпуская на волю сдерживаемые эмоции.

Встав с кресла, Тимур подошел к окну. Совсем недавно они стояли здесь, он прижимал Ирину к себе и был самым счастливым человеком на свете.

Подышав на стекло, он увидел рисунок и грустно улыбнулся, перенесясь в недавнее прошлое…

– А давай как в детстве? – весело предложила Романова, высвобождаясь из его объятий.

– Как?

– Сейчас покажу, не смотри только, – Ира загадочно улыбнулась и, подойдя ближе к окну, подышала на него.

Стекло запотело, тогда она что-то нарисовала на этом участке, а затем повернулась к Тиму:

– Ну не подглядывай.

– Хорошо, – он улыбнулся в ответ.

Молча наблюдал за ней, а его сердце трепыхалось от любви. Она была такая яркая и настоящая. Жизнь в ней кипела и бурлила, а счастье, плескавшееся в голубых глазах, делало ее совершенно неотразимой. Тимур жадно впитывал в себя все, что она ему давала, стараясь не думать о скором расставании.

– Ну вот, теперь смотри, – разрешила Ирина, и Громов приблизился, чтобы рассмотреть рисунок: сердце, а внутри надпись «люблю».

Распахнув веки, Тим с сожалением вернулся в реальность. Как жить дальше, он не знал. Без Ирины все казалось другим, тусклым и безрадостным. А в душе будто резко наступила осень, холодная и промозглая.