В шаге от бездны

Выглядело это просто. Мы отправляли партию винтовок для колониальных войск, в документах было указано количество, но четверть из них оседала, где-то по пути к месту назначения. Из пункта А в пункт Б доходило не всё. И те люди, что были ответственны за это, работали или со мной, или на меня. Позднее я стал действовать проще. Платил кому нужно, получал подписанные бланки на отправку, вписывал туда то, что меня интересовало, указывал адресата и отправлял груз. Чтобы всё было чисто, приплачивал и принимающей стороне. Чиновник в колонии подписывал документы о получении и отправлял несуществующий груз на склад. Вот и всё. Нас всех интересовали только деньги, только новые заказы. Мотивы и цели клиентов, в моём деле, совершенно лишняя информация.

– А как вы поняли, что вот-вот случится непоправимое?

– Тот странный заказ… Не стрелковое оружие и даже не техника, которую уж поверьте я переправил немало. Лучевое оружие! И покупатель…Я о нём ничего не знал, информация пришла через третьих лиц. Но оплата щедрая. И я выполнил этот заказ. Имя покупателя всплыло позже.

Повисла тишина, Альери разглядывал  свой пустой стакан, а я перестал делать заметки в блокноте и пристально смотрел на него. Возможно, мой взгляд. А возможно, и та самая совесть, в существование которой он не верил, побудила известного торговца оружием произнести фразу:

– Их кровь и на моих руках.

Некогда этот маленький городок, с тенистыми аллеями и домами в викторианском стиле, насчитывал двенадцать тысяч жителей, сейчас их осталось не более трёх сотен. В основном старики, привыкшие к своему размеренному, провинциальному существованию. Большинство пропало без вести или растворилось в потоке переселенцев, хлынувших через город после окончания войны. В восьмидесяти километрах к югу находился большой транспортный узел, через который можно попасть на Западный, более густонаселённый, материк. Или, если есть деньги и желание, покинуть планету.

Тому Линку за семьдесят. На нём старомодный костюм, очки, делающие его похожим на преподавателя университета и в дополнение густая, белая шевелюра. В больших и всё ещё сильных руках он сжимает деревянную трость. Годы, проведённые в полях, на сельскохозяйственных работах, дают о себя знать. Ноги утратили былую прыть.

Мы сидим на скамейке, в местном парке. Греемся на полуденном солнце. Мистер Линк щурится от яркого света и смотрит вдаль, на близлежащие холмы, покрытые густым лесом.

– Я помню тот день, такой же тёплый и солнечный, шесть лет назад, – говорит он. – Мы спорили с сыном всё утро. Аргументы, вопросы. – Делает паузу. – Крики. Город жужжал как огромный улей. На улицах, в домах, за столиками кафе. Везде одни и те же разговоры.

– Вы пытались его убедить?

– Я пытался его понять.

– У Вас получилось?

– Нет. Не думаю. До сих пор.

Собеседник опускает взор к земле и глубоко вздыхает. Я слежу за его руками. Они еле заметно дрожат. Пальцы сжимаются и разжимаются, словно ощупывая трость.

– Возможно это наша вина, – продолжает он. – Я имею в виду старшее поколение. Мы были слишком консервативны, оторваны от центра, от всего нового. Не замечали происходивших изменений. Как и поколения до нас, жили обособленно. Мы аграрная планета, фермеры. Кряжистый и упёртый народ, не приветствующий ничего чужого и современного. Упрямцы.

Молодёжь принимала наши традиции и устои, но видела больше чем мы старики. Они пользовались Сетью. Следили за событиями в Метрополии. Обменивались слухами и новостями. Глобализация… кажется так это называется.

Том поворачивается ко мне. Губы плотно сжаты. В глазах странный блеск.

– У Вас есть дети?

– Нет, – отвечаю я. – Ни детей, ни жены.

Несколько раз кивнув он отворачивается и продолжает.

– Так вот. Глобализация. Изменения были, мы их не замечали. Нельзя закрыться от остального мира и надеяться, что вас не коснётся происходящее вокруг. Рано или поздно, придётся столкнуться с реальностью. И мы столкнулись.

В то утро мой сын вошёл на кухню и заявил, что хочет вступить в ряды «Сопротивления». Мы с женой переглянулись, я предложил ему сесть и всё обсудить.

– До этого он поднимал эту тему? Проявлял интерес?

– Иногда я слышал обрывки его разговоров с друзьями. Телефонные звонки. Их встречи в нашем доме. – отвечает Том. – Не знаю, был ли момент, когда я мог повлиять на его решение. Наверное, нет.

– Таких как он было много? – спрашиваю я. – Среди молодёжи?

Том откидывается на спинку скамьи и пожимает плечами:

– Достаточно. Как оказалось. Видимо, их прельщали идеи некого братства, обобщённости. Новизны, если хотите. Они поверили тем, кого никогда не видели. И заразились идеями, о которых не имели ни малейшего понятия. Первым делом я спросил, кому они хотят сопротивляться. Сын сказал – «Метрополии». Далее он заученным текстом повторил всё то, что пропагандировало так называемое Сопротивление. Ну вы помните? Политическая свобода, независимость, равные права… Вся эта чушь!

– Я знаю многих, кто искренне в это верил и верит до сих пор, – вставляю я.

–Да? – с иронией в голосе спрашивает Том. – И сколько из них дожило до сегодняшнего дня?