В сетях соблазна (ЛП)

— Но ты должна понимать, что первый, кто прикоснется к тебе, больше никогда не увидит белый свет. Я обвиню его в измене и передам его тем кровожадным парням из ЦРУ.

Прежде чем она смогла ответить, он закрыл ей рот поцелуем, а затем начал двигаться вниз — губы коснулись ее шеи, посылая по коже электрические разряды. Она сдержала стон, когда его рот коснулся груди. Он дразнил ее, язык обводил ареолу широкими неторопливыми кругами — сначала вокруг одного, потом другого. К нетронутым бутончиком прилило еще больше крови. Тина прикусила губу, чтобы сдержать хныканье.

— Хочешь о чем-то попросить, детка?

Он насмехался над ней. И, вероятно, наслаждался тем, как сильно ей приходилось стараться, чтобы удержаться от мольбы. Чертов сексуальный ублюдок.

Тина хотела унять боль без его помощи, поэтому подняла руки, чтобы ущипнуть ноющие соски. Но Роман не мог этого допустить. Он схватил ее за запястья и прижал к матрасу по обе стороны от лица.

— Плохая девочка. Все, что тебе нужно было сделать, это попросить.

Он хотел сказать, умолять. Но, к счастью, он не стал заставлять ее, он просто проявил милосердие и взял сосок в рот. Его зубы царапнули ее, балансируя на грани боли. Покалывание обжигало, и она почувствовала, как ее киска сжимается и пульсирует от возбуждения, настолько сильного, что это почти приносило боль.

Он переместился к другой груди, щедро одаривая лаской. Он взял вершинку в рот, бережно перекатывая напряженный сосок, и казалось, был более чем готов поклоняться ее телу. Когда она выгнулась ему навстречу, он застонал и передвинулся ниже. Он втиснулся бедрами между ее ног, выглядя так, словно собирался мучить ее бесконечно, пока не сжалится и не перейдет к сладенькому.

На это она не рассчитывала. На протяжении многих лет она много думала о том, что значит снова спать с Романом. Она крутила эту мысль в фантазиях, каждый раз секс был быстрым, утайкой. Он или рыча затаскивал ее в кабинет, и пригвоздив к столу, жестко и быстро брал ее, доводя до сокрушительного оргазма. Конечно, секс был хорош. Но, что еще более важно, она бы наконец решила загадку — каково это, снова заняться сексом с Романом. Затем она сказала бы себе, что за последние годы у нее был секс и получше. И ушла бы со спокойной душой, удовлетворив любопытство и желания, зная, что она получила все, что он мог ей дать.

Но во всех ее фантазиях он ни разу не раскладывал ее на постели и не устраивал декадентский пир. Никогда он не дразнил ее и не поддевал. Никогда не шутил. И они и представить не могла, что он способен заставить ее снова хотеть чего-то большего, чем просто секса.

Тине не понравилась эта мысль, но она не могла достаточно сосредоточиться, чтобы выбросить ее из головы. Она не могла думать ни о чем, кроме того, что Роман спускался вниз, его изучающий рот все ближе и ближе подходил к местечку, где она нуждалась в нем больше всего.

Кончиками пальцев он провел по ее ребрам, скользнул к впадинке на талии, а затем взял за бедра. Его руки были такими большими, такими мужскими, такими умелыми. Когда он опустился вниз, чтобы доказать, что его губы не менее умелые, по ее телу пробежала дрожь. Губы скользнули по животу прежде, чем погрузиться в пупок, обжигая нервные окончания, о которых она и не подозревала. Она и представить не могла, что его язык может сотворить с ней в другом месте.

Когда он снова подтащил ее на край кровати, то еле удержался от того, чтобы сразу прильнуть ртом к местечку, которое подарило бы ей освобождение. Она захныкала. Он был так близко. Жар дыхания опалял изнывающую плоть. Он ласкал ее бедра, раздвигая их еще шире, и пристально смотрел на тело. Его темные глаза вспыхнули, когда их взгляды встретились.

Одинокая прядь чернильных волос упала ему на лоб. Обычно он был так собран. Одетый в совершенный костюм-тройку он был правой рукой президента. Но теперь, без рубашки, с горящими глазами и растрепанными волосами, он превратился в опасного хищника. Тина не могла дождаться, когда он съест ее.

— Ты все еще бреешься. — В его голосе звучало удовлетворение.

Она покачала головой.

— Я уже давным-давно сделала лазерную эпиляцию.

Он не отводил от нее взгляд, когда опустился и провел губами по сочной плоти ее киски.

— Такая чертовски мягкая. Вот что в тебе сводит меня с ума. Такая сильная и все же такая мягкая. И это прекрасно.

Тина попыталась легко улыбнуться, как будто его обожание не имело значения. Но она не могла удержаться от того, чтобы сжать одеяло в кулаках. Иначе она бы немедленно зарылась пальцами в его волосах. А если бы она это сделала, то потянула бы и попыталась бы заставить его трахнуть ее ртом. Не только потому, что он будет мучить ее, делая противоположное, ведь этот мужчина был воплощением упрямства. Она также не могла позволить ему узнать, как сильно он был ей нужен, и как она жаждала удовольствия, которое он мог подарить.

Любую власть, которую она ему даст, Роман безжалостно обратит против нее.