В сетях обмана и любви

Уперевшись кулаками в бедра, Рубел изучал озлобленное выражение лица подростка, думая, что ему, возможно, нужна еще большая порка, чем раньше требовалась Линди. Но он знал, это не поможет.

– Что – насчет меня?

– Учитель Тейлор говорит…

– Тревис, тебе не кажется, что пора бы уже тебе выходить из-под – опеки учителя Тейлора и начинать думать самому?

– Вы хотите сказать, что пора вам за меня думать?

– Нет, я не хочу ни за кого думать. По правде говоря, у меня сейчас не хватает времени думать за себя самого.

– Клитус говорит, и я тоже так считаю, что вы стараетесь, по крайней мере, думать за Молли. И посмотрите, к чему это привело!

– К чему же?

– Все в городе обсуждают, что вы хотите от нас. Ну, я думаю, сегодняшнее ваше заявление все объясняет. Вы поселились в Блек-Хауз, распоряжаетесь у нас в доме, как хозяин, а теперь, оказывается, вы и на самом деле хозяин, то есть будете им после того, как женитесь на Молли. Только не ждите, что мне это понравится… или что мне когда-нибудь понравитесь вы!

Рубел наблюдал, как рассерженный подросток поворачивается на каблуках и бежит по тропинке. Ему хотелось схватить этого несносного ребенка, перекинуть через колено и отшлепать, но это принесло бы больше вреда, чем проку, кроме того, у него не было на это права.

Тревис попал в точку. Он с самого начала принялся распоряжаться в Блек-Хауз, хотя все это было не его ума дело. Он ввел в заблуждение Молли, солгав ей…

Молли выбежала из дома. Она обняла Рубела за талию.

– Ну и братишка! Его следовало бы отхлестать за то, что он позволил себе так разговаривать с тобой!

Малыши показались из задней двери дома, за ними шла Линди. Испытывая неподдельное волнение, Рубел взял лицо Молли в свои ладони и приблизил ее губы к своим.

– Молли, я люблю тебя, – он нежно поцеловал ее. – Всегда помни об этом, чтобы ни случилось. Пожалуйста, всегда помни! Я люблю тебя, но… я не заслуживаю тебя.

Когда стол был убран, Шугар выразила свое мнение в отношении помолвки:

– Вы друг с друга глаз не сводите, но, должна признать, спешите, как на пожар.

Выслушав Шугар, Рубел вышел во двор, а Молли приступила к тщательной уборке столовой. Таверна Блек-Хауз собирала все больше и больше народа. Молли старалась получше убрать дом. Шум, доносившийся снаружи, заставил ее выйти: Рубел и лесорубы заканчивали покраску дома.

Она стояла, восхищаясь своим особняком и думая, как в недалеком будущем устроит снова танцы. Позади нее послышались шаги. Молли насторожилась. Обернувшись, она увидела вышагивающего по дорожке Клитуса. Он толкнул ворота и подошел к ней. Его обычно спокойные глаза сверкали бешенством.

– Молли, я готов дать тебе последний шанс одуматься.

– Но я и не теряла голову.

– Ты, конечно, долго не раскидывала мозгами. Отец Келликот говорит, что я должен быть к тебе снисходительным…

– Снисходительным? О чем ты?

– Ты не задумываешься о будущем. Отец Келликот говорит, что это естественно для женщины увлечься таким грубым типом, как Джаррет, но когда женщины успокаиваются, они желают видеть рядом верного и надежного мужчину.

Молли сделала глубокий вздох. Ей никогда не хотелось причинять боль Клитусу.

– Он вовсе не грубый тип, Клитус… Я… Прости, я полюбила Джубела Джаррета. Я виновата, но ничего не могу с собой поделать.

– Я знаю, Молли. Он распоряжается здесь, как хозяин, играя твоими чувствами. Отец Келликот прав, утверждая, что Джаррет только потому пришел в церковь, что думал: это будет тебе приятно, особенно после того, как я отказался идти в церковь с детьми.

Раздражение Молли росло, несмотря на ее старание держать себя в руках.

– Не надо было отказываться, – сдержанно ответила она.

– Дело не в этом, Молли. Разве ты не видишь, что замышляет Джаррет? Почему все в городе видят это, кроме тебя? Он играет с твоими чувствами к детям, чтобы завладеть твоею землей и забраться в твою постель!

– Клитус Феррингтон!

– Из разговоров в городе мне стало ясно, что он преуспел и в том, и в другом.

Молли вдруг вспомнила о Вальдо и Келдере, которые красили заднюю стену дома. Она понизила голос.

– Ты заблуждаешься! – ее отрицание не было убедительным, поскольку ей надоело притворяться, и Джаррет действительно был в ее постели, и неважно, была она из сосновых иголок или набита пухом. – Даже если он и преуспел и в том, и в другом, это уже не твое дело.

– Молли, мы же помолвлены!

– Нет, я никогда не хотела выйти за тебя замуж, Клитус, не забывай!

– Хорошо! Ты, должно быть, мучаешь меня, чтобы заставить принять твои условия. Все в городе думают, что мы поженимся.

– Потому что ты говорил всем, что мы поженимся, но я никогда не соглашалась выйти за тебя, Клитус. И если ты помнишь, ты тоже никогда не соглашался с моими требованиями.

Клитус мял свою шляпу.

– Ты имеешь в виду детей?

– Детей.

– Ты действительно думаешь, что Джаррет оставит их с вами, когда вступит в свои права?

– Да, да, я так думаю. Он полюбил детей раньше, чем полюбил меня.

– Похоть, ничего больше, Молли! Но ты слишком увлечена, чтобы понять это.

Она улыбнулась.

– Тогда я надеюсь, что останусь такой непонятливой на всю жизнь.