В сетях интриги. Дилогия

— Чувствую, принцесса, невольный, но тяжкий укор в этих словах! — заговорил Миних, поникая своей красивой головой. — Позвольте ж мне не оправдаться, нет! Я лишь объясню, чего вы, должно быть, не знали. Если бы этому… проходимцу, всесильному при жизни покойной императрицы, если бы стали перечить ему в его планах. Если бы не согласиться на передачу власти ему на всё время регентства, никогда не допустил бы Бирон, чтобы государыня составила свой тестамент в пользу малютки Иоанна. Герцог осязал возможность долгих семнадцати лет царствования в России именем младенца-императора. И сделал так. Помешай мы ему тогда, в миг смерти вашей тётушки, стать регентом — злодей не задумался бы устроить кровопролитие. И потому даже я… охотно с виду дал своё согласие на то, чего изменить не мог. Но теперь?! Если уж вы были столь откровенны, я тоже не потаюсь! Час пробил. Он всем ненавистен. Войско, народ, министры, сенаторы, синод, кроме двух-трёх продажных креатур, — все ждут, как бы избавиться от этого проклятия, от позора, гнетущего нас ряд долгих лет. И… видит Бог!..

Он выпрямился во весь рост, как бы давая священную клятву:

— Бог слышит: я берусь!.. Я сделаю… Я исполню это!

— Вы, граф? Вы?! Верить ли ушам?

— Верьте моей чести. Верьте клятве старика Миниха перед Господом, Властителем миров!

В порыве радости Анна тоже поднялась, крепко поцеловала Миниха, и оба они, снова опустившись на свои места, стали беседовать доверчиво, задушевно, как близкие друзья.

— Дело готово! — негромко объяснял Миних. — Я ненавижу его не менее, чем вы. Он и со мною поступил бессовестно, неблагодарно, как всегда и вечно поступал со всеми. Мне думалось: он человек. Нет, это зверь. А тогда и поступать будем с ним по достоинству. Время не терпит. Теперь же захватим его с целым гнездом! И тогда…

— О, тогда! — с выражением безграничной ненависти прошептала Анна, даже оскаливая свои острые зубы, словно готовясь их впустить в тело врага. Но сейчас же вечная сдержанность и осторожность взяли верх над стихийным порывом, и она заговорила, подымая глаза к небу: — Ну… Как судьба нам укажет… Только бы достичь успеха, не испортить бы замысла какой-нибудь неосторожностью, ошибкой, хотя и невольной, конечно… Подумайте хорошенько, не слишком торопитесь. Если нам дело не удастся — и вы, и мы тогда погибли. Он поймёт, что удар исходил от нас. И он не даст пощады… как и сам не получит её. Вся наша семья погибнет. Он мстителен и опасен.

— Бирон? Мне опасен?! Когда я решил раздавить эту гадину… Ха-ха-ха!

Презрительный смех как-то неожиданно и странно прозвучал в этом тихом, небольшом покое.

— Успокойтесь, принцесса. Только наша общая рознь, слабость и нерешительность давали опору и силу этому наглецу, мошеннику, одетому в мантию герцога, играющему скипетром великой державы, как палкой скомороха… Это же бездарный, жалкий плут, способный лишь потворствовать женской похоти и угождать ей самым грязным образом. Вы же знаете это, принцесса, не хуже меня. Да я бы давно убрал это рябое чучело с его высокого кресла… Но мне казалось, что принц Антон, не любя меня, и вам успел внушить неприязнь к старому Миниху. А теперь, когда все объяснилось, — я раздавлю его, как букашку! И завтра же. Время не терпит. Наши преображенцы последний день будут держать караул в логове этого… хорька! А на иных положиться опасно. Завтра — и делу конец!

— Как?.. Завтра же!.. Боже мой!

— Да, не иначе… Да откиньте весь страх. Верьте слову старого солдата: послезавтра утром — вы сильны и свободны, как сами пожелаете того! В добрый час… Да поможет нам Бог!

— Позвольте… Подумаем, граф! — видимо теряясь, быстро заговорила Анна, держа за руку Миниха, как будто опасаясь, что он не дослушает и уйдёт сейчас же свершать своё опасное дело. — Знаете, граф, а не лучше ли нам обсудить всё ещё раз… хорошенько? Что, если бы посоветоваться ещё с нашими лучшими друзьями… С фон Менгденом, с другими…

— Мы толковали с ним, принцесса.

— С графом Левенвольде…

— Мне… с ним?! — порывисто начал было Миних, но сейчас же сдержался и мягко, но настойчиво продолжал: — Нет уж, ваше высочество. Вы говорили, что полагаетесь на меня одного. Пусть так и будет. Я не желаю никого вовлекать в опасность без крайней нужды. И риск, и ответ пускай уж лежат на мне одном.

— И одному вам — благодарность наша, великодушный, отважный человек! Пусть так. Я согласна. Делайте как хотите. Не медлите только, если уж сами решили, что час настал. Нам не вынести дальнейших ожиданий. Я… я с ума сойду. Я… Не медлите, дорогой граф!..

— Мой полк и я, — мы не привыкли медлить в виду врага! — совсем в духе старинного французского шевалье ответил Миних, недаром любивший язык Франции больше своего родного. — До завтра, принцесса!

Почтительно и ловко облобызал он поданную ему руку, приняв ответный поцелуй в открытый, высокий лоб, резко очерченный линией пудреного парика.

— До завтра, дорогой наш избавитель! — провожая уходящего, поднялась с места Анна. — Будем ждать. Да хранит вас Господь.

Ещё раз ловко откланявшись, Миних вышел из покоя.