В сетях интриги. Дилогия

Любовника старухи Лопухиной Уварова, офицера кирасирского полка, Павел сделал своим флигель-адъютантом, полковником кавалергардов, составляющих личный конвой государя…

Новую фаворитку Павел поселил рядом с собой во дворце, выдал её за красивого князя Гагарина, не переставая осыпать знаками внимания и милости.

Александра он брал с собой, отправляясь в гости к новой своей очаровательнице… Страсть до того лишила Павла всякой воли, что он, узнав об увлечении сестры Анны — Екатерины Демидовой — красавцем Александром, стал помогать ей самым решительным образом.

Пригласив однажды сына сопровождать его к Гагариной, Павел привёл Александра в угловую гостиную, где уже сидела Демидова.

— Ну вот, пока я должен по секрету сказать несколько слов нашей очаровательной княгине, займите здесь даму, ваше высочество! — обратился он к сыну и быстро вышел.

Странный звук послышался Александру, как будто щёлкнул ключ в дверях.

— Что с вами, ваше высочество? — лукаво улыбаясь, обратилась к нему Демидова. — Вы испугались словно чего-то? Не меня ли? Неужели я так ужасна? Поглядите…

Очень красивая, молодая, она, конечно, могла произвести впечатление на каждого. И потому влиянию застенчивости, робости приписывала явную холодность, которую проявлял Александр в ответ на открытое ухаживанье влюблённой женщины.

Она совсем не умела его разгадать.

Близость отца к сестре Демидовой, конечно, удерживала сына от романа с красавицей второй сестрой. Но ещё больше претило ему слишком настойчивое проявление страсти со стороны женщины… Этого он не терпел… Такие приёмы гасили в нём всякое пробуждение чувства и даже чувственности.

А Демидова, сейчас одетая в лёгкий домашний туалет, не способная видеть ничего, кроме молодого, сильного красавца, жгла его взорами, подчёркивала движениями и позами всю прелесть своего тела, манила улыбкой, намёками, вздохами… Больше двух часов длилась обоюдная пытка…

Наконец она вскочила с дивана, где раскинулась перед ним, и сухо произнесла:

— Ваше высочество, должно быть, нездоровы? Вы едва говорите, с трудом шевелите рукой. Общество дамы, пожалуй, вам в тягость… Нужен, скорее, врач. Я скажу его величеству, что вы нездоровы!..

И она коснулась двери, за которой скрылся Павел. Дверь оказалась заперта.

— Какая досада… Ну ничего, ваше высочество… Я всё-таки не стану недоедать вам своим присутствием, — почти со слезами в голосе продолжала оскорблённая женщина. — Я понимаю… насильно мил не будешь… И вы не подумайте… Если я… если вам показалось… Тут нет ничего такого… дурного… Вы должны же видеть, наконец… Я не притворяюсь… Я… я…

Слёзы помешали договорить…

Александр, сначала возмущённый смелостью красавицы, теперь почувствовал к ней живую жалость.

Женщина действительно не виновата, если полюбила его. Но прямо сказать ей о том, что он испытывает при атаке со стороны женщин, если не сам вызывает их на то?.. Это не решился Александр. Он только совсем тепло, дружески заговорил:

— Успокойтесь, прошу вас… Я ничего не думаю и не вижу дурного… и понимаю многое… Но вы правы: я устал… я нездоров… Должно быть, серьёзно… И вы, конечно, простите…

— Больны? В самом деле? — с искренней тревогой заговорила Демидова. — Ну тогда понятно… А я так была увлечена своими мыслями… ощущениями, что и не подумала об этом!.. Это же так просто… Ну так вот, идемте, я вас провожу… Идёмте… Вам надо домой. Я передам его величеству, что вам стало не по себе… Я устрою… Мы с сестрой Анной не позволим вас обижать… Мы обе так… любим нашего милого рыцаря! Ну, до свидания… Да, до скорого?.. Когда вы будете здоровы…

И ласково, как сестра, как мать, вела к боковому выходу Александра эта женщина, которая минуту тому назад напоминала ему опьянённую неодолимой страстью трепещущую вакханку.

Нежно поцеловал он белую, мягкую ручку, тихо шепнул:

— Благодарю за участье… за все!.. До свидания, когда… мне станет лучше…

Но этого не случилось никогда!..

Всё больше и больше уходил в себя и от людей Александр. А события ещё как будто помогали, толкали его отойти, оторваться от всего мира!

Чуть не открыто стала враждовать Мария Фёдоровна с Елизаветой, когда пришла первая весть, что Фредерика, сестра великой княгини, выходит за того самого Густава Адольфа, теперь уже полноправного шведского короля, который отверг руку княжны Александры Павловны.

— Вы всё знали раньше и должны были сказать мне! — резко кинула упрёк невестке императрица, вся бледная, дрожащая от гнева. — Это — прямое оскорбление нашей семье, всей России… Отверг руку моей дочери… женился на сестре моей собственной невестки!.. Вы знали… почему не сказали вовремя?

— Я ничего не знала, ваше величество, — спокойно, с достоинством, хотя и очень сдержанно ответила Елизавета. — Всё, что пишет мне матушка, известно вам… Мои письма, как и письма моих родных, адресованные ко мне, вскрываются на почте, как я узнала наверное… Пересмотрите их, и сами увидите…

— О, вы не введёте меня в заблуждение этим невинным видом… Вы…