В самое сердце

После того, как мы расстались, я имею в виду ту отвратительную сцену, перед тем, как я потеряла сознание, и все что он сказал и сделал. После этого сложно снова делать вид, что ничего не случилось. Что я могу сказать ему? Что?

– Ты в порядке? – он решается первым, но я вижу ту же неуверенность, которую чувствую в себе. И вижу многое другое, но отказываюсь понять и распознать. Мне это не нужно. Я уже все решила.

– Оставь меня в покое, – произношу хрипло, сняв кислородную маску, и не узнаю свой голос: – Это все, что мне нужно. Убирайся. Верни меня обратно. Иди к черту со своей благотворительностью.

– Ты останешься в этой больнице, пока не окрепнешь, – властно и спокойно произносит Майкл. – Потом я найду клинику, лучшую, и мы уедем. Это не обсуждается.

– Да, что ты? – ухмыляюсь я. Теперь меня сложно чем-то напугать. Никогда еще не была такой смелой: – Повторю снова. Иди на хер, Гетти. Мне ничего от тебя не нужно. Я не собираюсь лечиться за твой счет. Без моего письменного согласия ты не сможешь меня заставить.

– Ты напишешь согласие, – Майкл пристально смотрит мне в глаза. Поднимается с дивана, идет ко мне и останавливается возле окна, напротив кровати. Совсем близко. Я замечаю, что он похудел, его футболка мятая и давно даже не вчерашняя. Под глазами круги. Он что дежурил у моей кровати? С ума сошел?

– Ты идиот, если так думаешь.

– Доктор сказал, что агрессивность и перепады настроения – побочные эффекты лекарств, – произносит он мягко, его ладонь накрывает мой лоб. – Тебе лучше. Жара нет. Тебе капают новые лекарства. Они недавно только прошли тестирование. Я знаю, что ты боишься проходить химию и облучение. Возможно, этот новый препарат поможет, и мы продержимся на нем до трансплантации.

– Мы? – мои глаза расширяются, потом, как прилив, накрывает волна чистой ярости. – Ты не слышишь меня? Я не буду делать трансплантацию. Никакой химии. Никаких новых лекарств. Просто свали из моей жизни и дай мне уйти.

– Я не дам тебе уйти, и никуда не свалю, – Майкл потирает переносицу знакомым жестом. Он всегда так делает, когда нервничает.

– А кто тебе позволит?

– Ты.

– С какого? Ты спятил, Гетти. По ходу тебе нужно поговорить с Барбарой.

– Я не собираюсь вступать с тобой в долгие перепалки и дискуссии. – Майкл опускается на стул возле моей кровати. Его руки лежат на коленях. Красивые ладони и пальцы такие умелые. Фу, о чем я думаю? – Даша, ты подпишешь согласие на лечение и операцию, а я отпущу и не буду преследовать Романа и Стаффа. Они смогут остаться в Нью-Йорке или уехать из страны.

– Это шантаж? – ледяным тоном спрашиваю я. Внутри все застывает. Я полна боли и отчаянья. Он не понимает, никогда не поймет, что вынуждает меня делать. Я могу простить многое, но это – никогда.

– Необходимость. Не знаю, что еще сделать, чтобы убедить тебя принять мою помощь. – искренне отвечает Майкл. И это тревожит. Потому что в этот момент он совершенно открыт. Я вижу все и меня начинает потрясывать. Снова.

– Зачем? Это что, новая игра? Ты решил сменить амплуа? Заняться благотворительностью? Или просто совесть проснулась?

– А если я скажу, что ты нужна мне, это что-то изменит? – спрашивает он тихо, заглядывая мне прямо в душу своими омутами глаз. Я теряла голову и сердце от меньшего. Он снова причиняет мне боль. Чтобы Майкл не делал и не говорил, я в конечном итоге все равно буду страдать. Сердце пропускает удары. Нужно что-то ответить.

– Нет. Я никогда не поверю тебе, Майкл. Ты, правда, отпустишь Рому, если я соглашусь?

– Да, – кивнул он.

– Ты отстанешь от меня, если я поправлюсь? – я не верила, что подобное случится, слишком хорошо запомнив мою последнюю битву с болезнью. Но вдруг чудо, которого я не жду, свершится.

– Я сделаю все, что ты захочешь, – произносит он, заставив меня пристальнее всмотреться в его глаза. Красивые и умные глаза, магнетически действующие на меня.

– Я соглашусь, но не хочу тебя видеть. Ты не будешь приходить, пока проходит лечение, – бесцветно произношу я. Мысленно я уже там – в аду. Кто не был там, никогда не поймет. Долгие месяцы, когда твое тело предает тебя каждый день, а душа опустошена болью и усталостью от борьбы, смысл которой с каждым новым днем становится туманнее. Но в прошлый раз у меня была Настя. Я держалась за нее. Сейчас у меня нет ни одной гребаной причины, чтобы снова терпеть бесконечную боль и усталость.

– Это исключено. Я поеду с тобой. Пока не определился, где будет проходить операция. Точнее, врач наводит справки, куда лучше тебе перевезти. Даш, я никуда не денусь. Смирись с этим.

– Зачем я тебе? – отчаянно спрашиваю я. Было несправедливо видеть его живым и красивым, раскаявшимся и таким… у меня дух захватывает, когда наши взгляды встречаются, мир переворачивается. И все-таки нечестно, жизнь несправедлива. Он будет таким же потрясающим и после меня. Другие будут любоваться им, целовать его губы. Их будет очень много. Не сомневаюсь.