В руках насильников. Попробуй выжить!

Уговариваю себя, что я сама согласилась и так становиться легче. Меня не заставляют, я вроде как, сама захотела… Это сделка и он свою часть сделки выполнил, он предоставил мне и моей подруге свой дом, теперь моя очередь выполнить условия! Надо, пусть даже скрепя сердцем, раздвинуть перед ним ножки и пусть этот боров утоляет свою похоть. В любом случае, это намного лучше, чем то, что было до этого. Он меня не бьет и старается быть со мной ласковым.

Но ощущение опустошенности и досады − не отпускает. Пока Михаил медленно покрывает мое лицо поцелуями, уже наверное, их число перевалило за сотню − в моей голове вертится целый рой мыслей: «Не нужно было соглашаться на эту сделку, ничего хорошего меня не ждет в этом доме… и никто меня не отпустит просто так. Мне не уйти отсюда».

Я, сглатывая ком, застрявший в горле, вновь стараюсь уйти в себя, и отчаянно продумываю план побега. Перебираю все возможные и невозможные варианты, но ничего толкового в голову не приходит…

В груди что-то сильно щемит от понимания, что ничего сделать я не смогу. Было бы куда бежать. Я могу выйти из этого дома и уйти… Тогда куда? Идти в полицию? Возможно, меня ищут уже за убийство.

Идти на улицу и просить случайных людей о помощи. Но кого? Я никого здесь не знаю, да и языка местного, тоже не знаю. Мне еще повезло, что Михаил говорит по-русски.

Немой вопрос, застывший в моей голове и не дающий мне покоя: «что делать» пожалуй, единственный на который ответ найти сложно, тем более сейчас, в моей ситуации, когда меня готовят к тому, чтобы как следует оттрахать.

И спасибо моей чертовой судьбе, что он не бьет меня, не пытается разорвать мой анус, не заставляет страдать! Что там еще приходят мужчинам на ум перед совокуплением? Мне уже кажется, что все они одинаковые.

Ладони Михаила судорожно сжимают мои плечи, а дыхание учащается настолько, что я слышу его сердцебиение. Хватило и полминуты, чтобы понять, что он уже успел снять брюки и сидит передо мной в одних семейках. Я боюсь смотреть на его тело, мне кажется, что он увидит мое отвращение и разозлиться. Больше всего я боюсь разозлить мужчину, я знаю, что такое наказание и больше не буду повторять ошибок.

На моей груди его горячая ладонь. А его дыхание начинает опалять мою шею. Он осторожно толкает меня в грудь, роняя на импровизированную лежанку и ложиться на меня сверху, продолжая целовать мое лицо.

Мне тяжело дышать, когда на мне лежит такая туша, но я стараюсь, изо всех сил, угодить ему и не перечить.

Михаил снова скользит рукой по моему телу и его пальцы залезают прямо под джинсы, пытаясь нащупать что-то там.

− Прошу вас, не надо… Отпустите меня, − не выдержав, робко говорю ему и тут же жалею, что не сдержалась.

− Отпустить? А куда ты пойдешь, у тебя тут есть знакомые? − получаю от него неожиданный ответ, − Опять в канаву пойдешь ночевать?

− Я домой хочу… Я дойду пешком, я смогу добраться… Скажите только, в каком направлении идти, а там я попрошу, может кто-нибудь подвезет меня… − последнее я уже выпалила еле слышно, смотря в сторону.

− До ближайшего крупного города более двенадцати километров. Как же ты собираешься пешком до него добраться? И что ты там будешь делать без денег, без языка? Тебя поймают рыбаки и отправят на корабль. У бродяжек тут одна дорога, − продают на утеху богатеям, ты этого хочешь для себя? − Михаил размеренно говорит со мной, как с малым ребенком, а его ладони уже активно орудуют в области моих джинсов, расстегивая их.

Закончив речь, он с силой приподнимает мой таз и стягивает с меня джинсы, я только успеваю схватиться за трусики, которые уже успели слегка сползти с меня.

Михаил немного разворачивает меня на бок и с силой задирает вверх мою майку. Затем хватает меня за руки и поднимает их вверх. Медленно стаскивает несчастную майку с меня.

− Скажи, ты передумала? Хочешь отменить сделку? Только скажи и я отведу вас обратно, где взял и разойдемся по-хорошему, − слегка отстраняясь от меня произносит Михаил.

− Нет, все в порядке! Я не передумала! − начинаю быстро тараторить, испугавшись, что он сейчас выгонит нас на улицу. Его речь отрезвляет меня. Ну реально, что я теряю? В этом доме меня кормят, дают лекарства, чтобы я не чувствовала боли, и тут я смогу залечить свои раны. Да пусть этот старый баран развлекается, его больше, чем на один раз в день − вряд ли хватит!

Я послушно помогаю ему раздевать меня, снимаю бюстгальтер и остаюсь в одних трусиках. Его пылающие огнем губы касаются снова моей щеки и его ладонь начинает сжимать мою грудь. На миг, я снова поддаюсь панике, которая волнами начнет подниматься внутри меня все быстрее и быстрее. Не знаю почему, но мне, по-прежнему, страшно.

Мои мысли снова лихорадочно сменяют друг друга. Дрожащими руками я вцепаюсь в его руку, словно это способно остановить его.