В праздник цветущей вишни

– Видите ли, за сорок пять лет до русско-японской войны в японском флоте было только одно паровое судно – прогулочная яхта, которую английская королева подарила микадо. Да и эта яхта стояла на приколе, потому что не знали, как управляться с паровым двигателем. А в начале века Япония располагала мощным современным военно-морским флотом в полторы сотни вымпелов и водоизмещением почти в триста тысяч тонн! А сейчас, как я слышал, японцы заложили на стапелях крупнейший в мире линкор «Ямато» водоизмещением в шестьдесят с чем-то тысяч тонн. Это кое-что значит, кое о чем говорит... Я привык оперировать фактами.

– Да, но сейчас близится уже середина нашего века. – Фон Дирксен сказал так, чтобы подзадорить собеседника.

Зорге понял это и продолжал с нарастающей горячностью:

– Я хочу сказать, что военный флот строят не для прогулок, хотя морскому флоту Японии и положила начало прогулочная яхта. Подтверждением этому может служить русско-японская война. Она началась с нападения японских кораблей на русскую эскадру. Это уже двадцатый век. Не так ли? Флот, как и японская армия, служит основой агрессивной политики – создания так называемой «сферы сопроцветания Великой Азии». Для меня это азбучная истина. Вспомните: сначала захват Кореи, потом интервенция в России, оккупация Маньчжурии, теперь война в Китае. Я глубоко уверен, что японская экспансия не ограничится проникновением в Китай. Кстати говоря, наше положение там весьма сложно. С одной стороны, мы заигрываем с японцами, с другой – помогаем Китаю, поставляем оружие Чан Кай-ши и держим в китайской армии своих военных советников.

Посол фон Дирксен все с большим интересом следил за ходом мыслей своего экспансивного собеседника. Франкфуртскому корреспонденту нельзя отказать в логике, в политической хватке. Германского посла в Токио давно тревожила ситуация, которая сложилась на Дальнем Востоке. Фон Дирксен обладал большим дипломатическим опытом, но в данном случае все еще не решил, как выйти из сложного, даже щекотливого положения. Теперь многое зависело от того, как он, фон Дирксен, будет информировать свое министерство иностранных дел. В раздумье фон Дирксен сказал:

– На Дальнем Востоке мы придерживаемся неуклонной политики нейтралитета.

– И держим в Китае наших советников во главе с генералом Фалькенгаузеном и его штабом! – иронически воскликнул Зорге. Он остановился перед фон Дирксеном, засунув одну руку в карман, другой резко жестикулируя с зажатой в пальцах недокуренной сигаретой. – Это не политика, а дерьмо! Германские советники нужны были, когда Чан Кай-ши воевал против китайской Красной армии. А теперь они действуют против Японии. Фалькенгаузену пора ехать в Берлин. Да, да!.. Фалькенгаузен – это лакированный сапог, а не человек. Пусть марширует себе на Унтер-ден-Линден, здесь ему нечего делать. Иначе они наломают дров, идиоты!..

В кабинете немецкого дипломата редко кто позволял себе такие выражения. Фон Дирксена несколько шокировала несдержанность Зорге.

– Если отбросить излишнюю горячность, в ваших словах есть трезвость суждений, – невозмутимо произнес фон Дирксен, – но отзыв наших военных советников усилил бы позиции русских. В политике не бывает вакуума. Русские тотчас же займут освободившиеся места наших военных советников в китайской армии. Мы окажемся в проигрыше.

– Русские прежде всего знают, чего они хотят, а мы не знаем, – возразил Зорге. – Кремль не желает усиления Японии, выступает против ее агрессивной политики и поэтому кроме советников посылает в Китай своих добровольцев-летчиков. Это же не секрет!.. У русских позиция ясная. Вспомните генерала Гелена, он же советский генерал Блюхер, главный советник китайской армии, который отлично знал, чего он хочет в Китае – победы национальных сил. А чего мы хотим? Может быть, помогать русским? Я этого не понимаю! Получается, что мы сотрудничаем с Советами в японо-китайском конфликте. Это не делает чести германскому рейху. Мы оказываемся в одной лодке с большевиками, с нашими идейными противниками, скажу больше, с врагами.

Зорге зажег погасшую сигарету и зашагал перед фон Дирксеном, который не сводил с него глаз.