В постели с врагом

— Дом записан на мою мать, не делай вид, что ты этого не знала, — холодно отрезал он в телефонную трубку.

— Я знала, но ты говорил…

— Стелла, пожалуйста, бога ради, — устало выдохнул он тоном совершенно чужого человека. — Ты же прекрасно знаешь, что не вложила в покупку этого дома ни копейки, собственно, как и в покупку квартиры. Всё это приобретал я! Хочешь судиться — судись, но поверь, мой адвокат не зря ест свой хлеб, ты ничего не добьёшься, максимум, что тебя ждёт — тонна зря потраченных нервов, денег и косые взгляды окружающих. Думаешь, я стану скрывать, что ты залетела от другого, будучи в браке?

— У тебя вообще была другая семья, не смей строить из себя несчастного обманутого мужа! — я почувствовала, как завожусь. — Моя связь длилась месяц, и я её прекратила, твоя же — более двух лет, и ты вообще жил на два фронта. Да вы даже умудрились родить общего ребёнка! Имей совесть, ради всего святого, я скоро стану матерью, и мне совершенно негде жить.

— Пусть тебя спонсирует тот, кто тебя трахал.

— Но…

— Все претензии можешь выложить в письменной форме моему адвокату, — где-то на заднем фоне послышался плач младенца, и сердце моё болезненно сжалось. — Мне больше некогда говорить, будь добра, собери вещи к концу месяца, я хочу продать дом.

— До конца месяца? Это же менее двух недель! Я не успею!

— Значит, тебе стоит поторопиться. До связи, — и всё, послышались короткие гудки.

Я шокированно опустилась на край софы, продолжая бездумно смотреть на уснувший экран телефона.

Скоро я останусь на улице. Я и мой ребёнок.

Я понимала, что могу попробовать всё-таки что-то отсудить, нанять дорогого адвоката по сложным бракоразводным процессам, но где мне взять денег на этого адвоката? Отдать последние, чтобы просто рискнуть?

Адвокат Игоря тоже непростой парень, я его знаю — молодой, но с хваткой акулы, он будет биться до последнего, и у Игоря хватит средств продолжительное время спонсировать этот бой. А где брать деньги мне? Тем более зная о том, что скоро мне пригодится каждая копейка.

Развод — это всегда сложно и страшно, а когда ты разводишься беременной и знаешь, что уходишь ни к кому и в никуда…

Как Игорь мог так со мной поступить? Так цинично и хладнокровно вышвырнуть беременную женщину на улицу. Да, беременную не от него, но он ведь тоже действительно не святой!

Хотя о чём я — в народе так давно повелось, что если мужчина заводит любовницу в браке, значит, жена дура и наверняка что-то ему недодаёт, а вот если женщина имеет наглость позволить себе адюльтер — она опустившаяся шлюха. Так же думает и Игорь, ведь на свои грешки глаза закрыть всегда проще, они ближе к телу, чем чужие.

Я действительно не могла понять, за что он со мной так. Если он полюбил другую, мог бы уйти намного раньше. Стать счастливым сам и позволить мне переболеть, дать возможность тоже как-то выстроить свою жизнь. Не доводя всё вот до такого… Я не требую многого, пусть забирает дом, бог с ним, но оставил бы мне хотя бы квартиру! Они же всё равно не будут в ней жить, для семьи с ребёнком она слишком мала — всего две спальни, гостиная и кухня. Наверняка они купят на вырученные за дом деньги что-то более просторное и комфортное.

Как? Вот как я не могла понять за столько лет, с каким человеком делю постель?

Я не снимала с себя ответственности за свои грехи, но быть настолько жадным и мелочным… Мы же жили вместе, не чужие друг для друга люди! Я верила ему, позволив записать дом на его мать. Дура. Наивная беспросветная идиотка.

Я долго не могла прийти в себя, но я не плакала и не бросалась в панику, наоборот, достала из шкафа дорожный чемодан и начала аккуратно складывать туда свои вещи. Потом поняла, что вещей слишком много, а чемодана всего два… Я снова не отчаялась и принялась складывать одежду ещё плотнее, с каким-то маниакальным рвением. А потом, когда я, обливаясь от усердия потом, запихивала в накладной карман своё бельё, меня вдруг накрыло осознанием, что я не уезжаю куда-то в отпуск, я собираю вещи, чтобы уехать отсюда насовсем. То есть вообще навсегда. Я буду жить непонятно где и на что, работу в галерее придётся бросить, потому что я физически не смогу каждый день приезжать сюда за сотню километров. Пока я найду что-то и обустроюсь на новом месте в столице, пока отыщу подходящую работу, у меня уже будет торчать живот и никто меня никуда не примет. Даже если не заметят сразу, к концу испытательного срока наверняка всё поймут, и исход будет плачевным — я останусь без средств к существованию…

Вот только тогда я заплакала — тихо, горько и совершенно безудержно. Потом открывала распухшие глаза, смотрела на гору разбросанных вещей и начинала рыдать снова.

Я понимала, что не будь я беременна, всё было бы намного проще, да даже в суде у меня были бы хорошие шансы надавить на то, что муж изменял меня не один год, а теперь вышвырнул из своей жизни без всего. Этот ребёнок от Рината менял всё кардинально, но не было ни одной, даже мимолётно проскользнувшей, мысли, что всё это было зря.