В постели с мушкетером

— Ничего не понимаю! Маму отравили?! Но кто, зачем?! У мамы никогда не было врагов, да еще таких, чтобы они захотели ее отравить. Юля, ты же прекрасно ее знаешь, она была очень добрым и жизнерадостным человеком. Нет, я тебе не верю, этого не может быть! Бред какой-то!

— Можешь не верить, но это не бред, а настоящее положение вещей.

— Когда ты об этом узнала? — прошептала Катя.

— Когда брала заключение патологоанатома после вскрытия, перед получением свидетельства о смерти. Он мне все и рассказал, потому что должен был сообщить в компетентные органы.

— Почему же ты мне сразу ничего не сказала?

— Как я могла это сделать, Катя, когда ты была в полной прострации? Ты бы меня в тот момент все равно не услышала и ничего не поняла бы. Я даже Коровина попросила, чтобы он тебя не тревожил до тех пор, пока я не разрешу. Я бы тебе и сейчас еще не сказала, но он вчера позвонил, сообщил, что больше не может ждать, он обязан дать делу законный ход. Для этого ему нужно взять твои показания, и так далее. Вот мне и пришлось сейчас тебе все открыть, чтобы для тебя заявление следователя не стало полной неожиданностью. Я решила, что должна тебя подготовить. Полдня сегодня думала, как начать этот разговор, а потом поняла, что чем дольше буду тянуть, тем труднее будет сказать правду.

— Если маму в самом деле отравили… что это может означать, Юля? — прерывающимся голосом спросила Екатерина.

— Я пока и сама не знаю, но что-то мне подсказывает: дело нечисто. Не хочу опережать события, завтра все обсудим, после твоей беседы со следователем.

— Господи, что же происходит?! — простонала Катя. — За что на меня сыпятся эти несчастья, Юля? Чего мне еще ждать?

— Прекрати, Катерина, — нахмурилась Смехова. — Ждать чего-то плохого — не самая лучшая идея. Нужно просто жить нормальной жизнью, ведь как ни крути, а она продолжается, что бы ни случилось.

— Это моя жизнь продолжается, а вот мама…

— Катя, мы только что этот вопрос обсудили, — прикрикнула на девушку Юля. — Александру Юрьевну не вернуть, царство ей небесное и земля пухом, сейчас нужно думать о живых! О себе, о Дмитрии наконец.

— Как ты думаешь, что мне завтра скажет следователь? И что мне ему отвечать?

— Вот наступит завтра, поговоришь со следователем, тогда все и обсудим, а сейчас — спать, — поторопилась закруглить разговор Юля. — Я поеду к Коровину вместе с тобой, подожду тебя в машине, а сейчас тебе обязательно нужно уснуть, чтобы набраться сил для разговора. Мы обязательно во всем разберемся, верь мне, Катюша!

— Мне теперь от этого ни холодно, ни жарко, — вяло отмахнулась Катя. — Ладно, завтра так завтра. Идем спать, у меня действительно уже сил не осталось.

* * *

— Господи, да о чем вы говорите? Какое самоубийство?! — возмутилась Екатерина, услышав версию следователя. — Моя мать очень любила жизнь, у нее никогда и в мыслях не было подобной глупости, как самоубийство! И потом, она была верующим человеком, а верующий никогда не допустит такого греха! Она была очень добрым, бесконфликтным человеком, всегда со всеми дружила. Да у нее и врагов-то никогда не было и не могло быть! Мама не могла отравиться, для этого у нее не было причин!

— Это все только ваши слова и домыслы, а мне важны доказательства. У вас есть неопровержимые доказательства того, что вашу мать действительно отравили, а не она сама это сделала?

— Нет…

— Что и требовалось доказать, — радостно подытожил Коровин.

— В таком случае мне они тоже нужны, — требовательно произнесла Катя. — Может быть, у вас есть неопровержимые доказательство того, что моя мать покончила жизнь самоубийством?

— А что здесь доказывать, когда экспертиза показала, что она отравилась? У меня есть документ, заверенный медицинским учреждением, с подписями и печатью, он и является веским доказательством.

— Но почему вы вдруг решили, что она сама отравилась? Почему не пришли к выводу, что ее кто-то убил? — возмущенно выкрикнула Екатерина.

— Кому нужно ее травить? Может быть, вам? — прищурился Коровин.

— Вы что, майор, с ума сошли?! — вытаращилась на следователя девушка. — Думаете, что вы говорите, или как?

— Простите, я неудачно пошутил, — смутился он, но его смущенная улыбка быстро превратилась в ехидную ухмылку. — Хотя любая версия имеет право на существование, и мой опыт дает мне право на то, чтобы взять ее в разработку. Если вы не согласны с тем, что ваша мать покончила жизнь самоубийством, значит, мне придется выстраивать свою цепочку версий и очень тщательно все проверять. Как правило, в круг подозреваемых попадают самые близкие люди, и в первую очередь это касается родственников. Как я понимаю, вы являетесь самой близкой родственницей Сафроновой Александры Юрьевны, а именно ее родной дочерью, проживающей по тому же адресу? Я правильно излагаю полученную мной информацию?

Катя с усталым презрением посмотрела на следователя, прекрасно поняв, что он решил ее взять измором.