В последний раз

Пистолет вместо револьвера, подумал Мертон, и Хельга вместо Донки. А. подвергал суровому испытанию его глубокое убеждение, что критик должен неукоснительно отделять художественный вымысел от возможных биографических следов. Неужели эти следы, эти параллели с его собственной жизнью могут навести на ключ, который Мертон призван отыскать? И А. допустил его так близко к себе, поселил в собственном доме, чтобы дать наводку, позволить разглядеть сходные черты?

Эту возможность Мертон отверг, едва ее сформулировав. Роман, который он прочитал в самолете, ему показался от первой до последней строчки откровенным вымыслом, даже на грани фантастики. И, судя по тому, что он увидел, перебрав стопку книг, оставленных Морганой, и бросив беглый взгляд на клапаны и задние стороны суперобложек, другие произведения А. являлись удивительным собранием самых разных миров и жанров: от романа воспитания до университетского романа, вплоть до романа шпионского. Один даже анонсировался как «экзистенциальная дистопия», будто А. хотел показать, что во всяком случае не на жанр нужно обращать внимание. Романы его совпадали лишь в том, что каждый из них, по крайней мере на первый взгляд, сильно отличался от всех прочих. И все же… Мертон размышлял, не выбрал ли А. для своего «последнего раза» завуалированный переход в автобиографию только затем, чтобы можно было догадаться о чем-то таком, что просверлило бы насквозь, вывело на поверхность вымышленный мир. Так администратор подземной гостиницы, уставший ждать первого постояльца, мечтает выбросить наружу мастер-ключ.

Погруженный в разветвления альтернатив, Мертон не заметил, как Моргана свернула на одну из боковых улиц и, сделав несколько коротких зигзагов, стала парковаться.

– Видишь ту большую дверь, деревянную, со стеклянными вставками? – спросила она. – Нурия, вероятно, уже ждет нас внутри. Она сказала, что, возможно, пригласит к десерту одного издателя, нашего друга, который тоже хочет с тобой познакомиться. И хватит на сегодня о самоубийствах, тебе предстоит отведать лучшие в мире морепродукты.

Одиннадцать

– Но по твоим словам получается, что роман о сексе?

Нурия Монклус произнесла это с недоверием, разочарованно, будто все ее планы рушились на глазах, и Мертон, который всячески изворачивался, чтобы как можно точнее передать основное содержание романа А., не уязвив Моргану, понял, что потерпел поражение на двух фронтах, если не на трех, поскольку вынужден был себя спросить, как бы чувствовал себя А., услышав, что первая часть его романа сводится к сексу.

Момент, которого он так боялся, когда Нурия попросила что-то предварительно рассказать – и не было иного выхода, как только выдать в присутствии Морганы первый грубый набросок, – наступил, когда явилось меню десертов и каждый заказывал себе какой-нибудь по вкусу. Войдя в ресторан и оглядев столики, они не увидели Нурию, и Моргана предположила, что та наверняка попросила отдельный кабинет на верхнем этаже. Когда идешь ужинать с Нурией, добавила она, единственная проблема заключается в том, что в итоге приходится вкушать яства взаперти, среди четырех стен, чуть ли не тайком, поскольку она обожала игры в шпионов и в заговоры.

Метрдотель действительно провел их по широкой деревянной лестнице, потом через дверь по коридору в глухой, без окон, угол, похожий на барочную инкрустацию, с высокими, обитыми бархатом креслами, картинами в золоченых рамах на оклеенных обоями стенах и массивной люстрой с подвесками над огромным столом на двенадцать человек, и Нурия – разряженная, как римский папа, и увешанная драгоценностями, – сидела во главе его. Женщины очень скоро решили между собой, что́ Мертон должен непременно попробовать, и заказали морепродукты на гриле: омары, креветки, мидии, осьминоги, кальмары, лангусты, гребешки, филе трески и крабы из Кантабрии. Также сошлись на том, что, кроме шампанского, которое Нурия уже заказала для себя, они должны выпить за едой по меньшей мере бутылку альбариньо и бутылку вердехо.

Пока официант не ушел, Нурия напомнила ему, чтобы принес, вместе с закусками к аперитиву, большое блюдо устриц, приготовленных так, как обычно для нее готовили. Устрицы появились немедленно, их подали прямо в раковинах, широким ожерельем по краю блюда, и это, сказала Нурия, будет его настоящим средиземноморским крещением. Она просила подавать устриц в соленой морской воде, такими она ела их девчонкой, когда обчищала рыбацкие сети.

– Можешь, если хочешь, сбрызнуть лимоном, но высасывать нужно сразу и тут же глотать, – Нурия поднесла устрицу ко рту, – ты словно поглощаешь море. И я здесь ближе к морю, чем когда-либо за последние тридцать лет.