В Последней Гавани

В себя пришёл уже в лагере. Меня определили в госпиталь и, уложив на кушетку, приказали отлёживаться. Так и пролетела неделя или больше. Я отлёживался. Врачи два раза на день осматривали меня, меняли повязки, таблетки заставляли пить, в общем врачевали. Из госпиталя — огромной палатки, которую видимо, поставили в моё отсутствие — меня не выпускали, даже часовых у входа выставили. Поначалу я думал, что это мне оказана такая честь, мол, герой к награде представлен, но как выяснилось позже — я заблуждался. Уже на третий день медицинская палатка была под завязку набита ранеными солдатами. А солдатами ли?

— Слышь, Коршун, — спросил я сержанта, когда тот явился проведать меня, — что там у вас творится?

— Хреново творится, — отмахнулся он. — Снежники твои солдатню положили. Две роты, чтоб их!

Он сплюнул, и, отхлебнув из фляги, предложил мне. Я не отказался. Сделав осторожный глоток, я вернул фляжку сержанту.

— Да, но вон там, — я кивнул в сторону брезентовой перегородки, которая разделяла палатку, — вовсе не солдатня лежит.

— Спецы, — Коршун картинно воздел руку, тыча указательным пальцем в брезентовую крышу. — Специальный батальон вызвали, пока ты тут валялся. Эти хоть выживают, раненые, но живые из пещер выползают. Своё дело эти ребятушки знают! Снежников живыми добывать умудряются. А вот солдатиков жалко.

Лосев снял шапку и протёр выступившую испарину на лбу.

— Ни черта не пойму, — сказал я, приподнявшись на топчане. — Добывают?! Как живность что ли? На шкурку?! Мать же твою, Коршун, что происходит?!

— Не кипятись, Кручёный, — сержант добродушно хлопнул меня по плечу. — Наше дело маленькое: вышли, разведали, определили противника, доложили. Дальше работают спецы. Чего ты взъелся-то?

— Всё равно не понимаю, — скривился я.

— На вот, оставляю тебе, — Лосев протянул мне флягу. — Может прояснится в твоём котелке подбитом.

Не прояснилось. Ни на следующий день, ни через неделю. Наружу меня всё так же упорно не выпускали, как я ни грозился, даже в драку чуть не ввязался один раз, за что получил приличную дозу успокоительного. Плюнув на всё, я предался ничегонеделанью. Чего зря душу рвать? Выпишут, там и разберусь, что за хрень творится в лагере. Да и не о том мне стоило думать. Со всем этим кипишем я напрочь позабыл про увольнение, а после ранения и возможной боевой награды демобилизовать меня должны сразу как из госпиталя выпишут.

— Собирайся, Кручёный, — сказал мне на девятый день полевой врач Петров — редкостная скотина, я ему ещё не простил дозу снотворного. — Дуй в штаб, там тебя Сомов уже второй день дожидается.

— Как второй?! — вспылил я. — Чего же ты, гадина, меня тут маринуешь, как селёдку в бочке?!

— Не до тебя, погранец, мне было, забыл, — отмахнулся Петров и, бросив на топчан мои документы, скрылся за перегородкой.

Вот уж скотина, так скотина! Забыл? Ну я ему забуду, попадись только мне на глаза. Крыса тыловая! Наспех собравшись, я ткнул в морду часовым документами и выскочил из ненавистной медицинской палатки. Вдохнул полной грудью свежий морозный воздух и в буквальном смысле опьянел, меня даже качнуло в сторону.

— Даров, герой! — окликнул меня кто-то.

Я обернулся. Старый знакомый или новый? Я ещё не разобрался. Но тем не менее это был второй егерь из нашей тройки. Вот блин, а я даже имени его не знал.

— И тебе не кашлять, эээ, — замялся я.

— Васькой меня кличут, — расплылся в улыбке егерь и протянул руку для приветствия.

— Кручёный, ну или Алекс Горин, — я пожал ему руку. — Какие новости с фронта?

— Долбят снежников потихоньку. Выкуривают мартышек из пещер, в общем. Спецы приноровились к тактике мохнатых. Теперь малой кровью обходятся. Не то, что первая партия. Жаль ребят, молодые были.

— Да уж, — кивнул я. — Только не пойму, с чего же было не подождать хвалёных спецов? Мы вроде справились с задачей — нашли этих снежников, — я непроизвольно потёр больное место, хорошо же меня треснула обезьяна. — Так они сразу молодых необстрелянных в бой кинули.

— Не знаю я, Кручёный, подробностей. Нам, как и вам, рассказали явно не всё. Задачу поставили и вперёд, остальное волновать не должно, — пожал егерь плечами.

— Это точно, — согласился я, вспомнив инструктаж. — Ну а на кой ляд им эти мохнатые понадобились? Я пока в госпитале валялся, даже носа высунуть не мог, Петров, мать его, постарался!

— А шут его знает, — егерь снова пожал плечами. — Слухи ходят, на работы привлекать будут.

— На какие такие работы можно привлечь озлобленных диких обезьян? — удивился я.

— Мне это неведомо, погранец. Да и тебе советую нос не совать.

Темнит что-то егерь, ой темнит.

— Ладно, паря, мне в штаб пора. Сомов, говорят, второй день меня дожидается. Бывай.

— Береги себя, — егерь улыбнулся и, хлопнув меня по плечу, отправился по своим делам.