В Последней Гавани

Из сообщений сети информационного вещания:

«Неизвестная группа киберхакеров объявила о своём намерении пробить информационную блокаду, установленную вокруг коллективного неорганического разума, с целью влить в него свои сознания. Это уже третья подобная акция за текущий месяц. Судя по двум случаям обнаружения людей, умерших по неизвестным причинам, будучи подключёнными к виртуальной реальности, предыдущие акции увенчались успехом. Официальные источники не подтверждают информации о возможных случаях проникновения через блокаду…»

«Ещё один эспер, умерший по неизвестным причинам, вступил в телепатический контакт со своими родственниками. По их словам, он утверждает, что перешёл в иную форму бытия, и сделал это по собственной воле. По делу ведётся расследование. Официальные источники…»

— 000 —

— Люди такие странные, — заметила Она.

— Да, они отличаются от нас, — согласился Он.

— А всё-таки мне интересно, какой путь развития они выберут?

— О, они уже выбрали, — засмеялся Он. И ощущая Её непонимание, объяснил: — Они избрали сам выбор. Каждый решит для себя, слить ли свой разум с «библиотекой», став малой частью конгломерата интеллектов или же сделаться подобным нам. Многие предпочтут искать для себя иные пути. И не просто ждать, когда таковые появятся, но создавать их самостоятельно.

— Это удивительно, — восхитилась она. — И так…

— Так по-человечески, — договорил Он.

Стужа

Утро вечера мудреней? Да, эта поговорка в то утро оправдала себя на все сто процентов, только вот почему-то никто не удосужился уточнить: «О какой мудрости идёт речь?». Алекс Горин, как назвала меня маменька — для друзей я просто Кручёный — даже не мог себе представить, что его проблема разрешится именно так. Моя проблема.

Когда вчера вечером не прибыли сменщики, я заподозрил неладное и вызвал Перевалочный Пункт по рации. Ротный приказал не дергаться и ждать до утра, мол, у них там какой-то кипиш, и сегодня за мной машина придти уже не сможет. Ну не сможет и хрен с ней, с той машиной! Подумаешь. Жратвы хватит и не на одну ночь, благо в дежурной вышке всегда находился неприкосновенный запас на непредвиденные обстоятельства. Обстоятельства были как раз подходящие. Я слопал тушёнки и, заправив её кружкой спирта из того же НЗ, завалился спать. А что ещё было делать?

Но когда наутро с жуткого бодуна я разглядел в бинокль колонну вездеходов с эмблемой колониального батальона, мне стало не по себе. Машины шли полным ходом по рыхлому снегу, словно по накатанной дороге. Никакой сменой эта процессия, конечно, быть не могла. Колонисты крайне редко появлялись у северных границ. Какого хрена они тут забыли?

Припав к линзам бинокля, я стал высматривать сопровождение. Если это какие-нибудь дезертиры или бандиты, коих в последнее время развелось пруд пруди, то придётся их шугануть. Два крупнокалиберных пулемёта не просто так торчали на вышке, причём один из них был направлен внутрь периметра. Конечно, ограды никакой не было, просто жирная линия на карте, но и я, и люди в вездеходах понимали, с какой стороны границы они находятся.

Стрелять не пришлось. Из поднятого снежного облака позади колоны наконец показались знакомые грузовики с эмблемой Пятой Северной погранзаставы и джипы егерей. Секундой позже затрещала рация, из которой раздался голос ротного:

— Кручёный, не вздумай палить! Колонну пропустить! Как понял?!

— Понял, — вяло отозвался я, а пальнуть ой как хотелось. Шляются тут всякие!

— Жди нас на вышке. Мы идём колеёй, и минут через двадцать будем у тебя.

— Какого эти тоже колеёй не пошли? Гады все пристреленные зоны вспахали, — зло бросил я. — Мы же их теперь полгода будем восстанавливать!

— Вот и разомнётесь! Всё! Отбой.

— Твою ж… — выругался я и забросил рацию в угол.

В конце концов, чего зря душу рвать? Через месяц мне уходить в заслуженный отпуск, а там, глядишь, и работа в Центре подвернётся. Свой «долговой десяток» я уже отслужил, тем более не где-нибудь, а на северной границе — хорошее подспорье для новой жизни в теплом обустроенном Центре.