В порыве страсти

В церкви их уже ждал прилетевший на вертолете священник, усталый служитель Господень, отвечающий за этот позабытый Богом уголок земли.

– Миссис Кёниг, скажите, когда можно начинать, – тихо произнес он.

Джон посторонился, пропуская Чарльза на первую скамью, усадил рядом с ним Элен и кивнул священнику. Падре мог и не заглядывать в старую, тисненную золотом Библию, которую он держал перед собой в раскрытых ладонях. Его проникновенный голос доносил знакомые слова до всех присутствующих в храме.

Я – воскрешение и жизнь, молвил Господь. Короток век человека, рожденного женщиной, и близок тот миг, когда обнажатся сердца и все тайное станет явным, и наши души предстанут перед тобой, Господь наш, нагими, как при сотворении мира…

…когда не было ни гор, ни земли, ни вселенной, от вечности до вечности ты один был Бог. И теперь ты возвращаешь сына человеческого праху, из которого он вышел, пока Змей не обрек его на смерть вечную. Ты скажешь ему: «Сын Адама, предстань пред Господом твоим, и он вдохнет в тебя жизнь вечную, и будешь следовать ему…

Священник внезапно замолк. Элен почувствовала па себе чей-то взгляд, буквально прожигавший насквозь белую батистовую блузку, надетую ею сегодня с траурным костюмом из черного льна. Она повернула голову, посмотрела туда, куда был устремлен удивленный взгляд падре.

В дверях часовни, на фоне ослепительного солнечного света, темнел силуэт высокого, хорошо сложенного мужчины. Копна блестящих волос обрамляла словно вылепленное по классическим канонам лицо, тронутое легким городским загаром, с волевым подбородком и ясным, безмятежным взглядом – этот человек мог бы зарабатывать себе на жизнь, позируя перед камерой. Его картинная небрежность граничила с профессионализмом. Яростные лучи полуденного солнца окружили его голову сверкающим нимбом. Казалось, то сам Люцифер перед грехопадением.

Здесь, в этом районе Северной Территории, где чужаки были таким же обычным явлением, как зубы у кур, да еще на этой церемонии, где присутствующие знали друг друга с рождения, появление марсианина не вызвало бы большего изумления. Все головы повернулись в сторону незнакомца. Черт возьми, кто это такой?

Мужчина смущенно улыбнулся и сделал шаг вперед. Элен будто приросла к скамье.

– Друзья, извините, что помешал, – просто произнес незнакомец. Казалось, он обращался только к ней. Голос у него был приятный. – Но я малость заблудился, пока добирался сюда из города. Знаете ли, я давненько здесь не был.

Элен не решалась поверить собственным глазам. Позади нее охнула, будто застонала, Роза. Чарльз выглядел так, будто увидел привидение.

Незнакомец обворожительно улыбнулся.

– Но я обязан был прийти. – Он помолчал. – Я…

– Мы знаем, кто вы. – Элен встала и спокойно направилась ему навстречу. Она столько лет мечтала об этом, столько слез пролила, просыпаясь после сладостных снов, и вот теперь ее мечта сбылась. Она подошла к нему, взяла его за руку и, собравшись с духом, закончила: – Добро пожаловать. Добро пожаловать домой, Алекс.

11

Добро пожаловать домой, Алекс.

Снова зажурчал голос пастора: «…Ибо человек рожден на страдание. Он расцветает, подобно цветку, и вянет под палящими лучами солнца; он проходит, как тень, и нет его».

Сцепив руки за спиной, Джон смотрел на потемневшее от времени распятие и старался задавить в себе кощунственные мысли.

Господи Боже!

Потерять отца и обрести родного брата – и все в одну и ту же неделю! Что это, мрачная шутка высших сил?

Элен успокаивала плачущую Розу и одновременно пыталась совладать с трепетной радостью и страхом, переполнявшими ее сердце: Алекс!

Священник невозмутимо продолжал службу: «В разгар жизни нас настигает смерть…» А в смерти – новая жизнь. Новый Кёниг.

Джон чуть не рассмеялся от изумления. Он всю жизнь был единственным ребенком, а тут, будьте любезны, родной брат… Такого просто не может быть!

«Человек – это трава, цветет, как полевой цветок, но подует ветер, и нет его, и земля, где он рос, не помнит его».

Священник склонил голову и отступил назад. Панихида закончилась. Появились служители. Умело подхватив гроб, они осторожно опустили его в проем. Члены семьи машинально собрались вокруг ямы, чтобы бросить вниз символическую горсточку сухой красной земли.

«Земля к земле, кости к костям, прах к праху; именем Господа нашего Иисуса Христа да пребудет жизнь вечная, аминь…»