В полночь упадет звезда

Недаром говорится, молва о человеке идет впереди него самого. Вот ведь никто не мог бы сказать, что Доробыц Николае имеет привычку много рассказывать о себе, как нельзя было утверждать, что у него очень общительный характер, и всё-таки самые интересные данные из его биографии все знали. Так, было общеизвестно, что из всех унтер-офицеров штаба он был самым образованным — экстерном закончил шесть классов гимназии — и что он намеревался после войны завершить образование и стать офицером.

Было также известно, что, хотя Доробыц был в детстве воспитанником воинской части, — казенщина, солдатские нравы, дикие и унизительные, не испортили его характера. В казарме, перед войной, человечным отношением к солдатам он добивался от них большего, чем можно было бы добиться палкой, кулаками, руганью. Благодаря исключительным качествам воспитателя Доробыц Николае в конце концов продвинулся по служебной лестнице быстрее, чем кто-либо из его товарищей.

Когда старший унтер-офицер Доробыц Николае появился на порогу дома, шум и разговоры во дворе прекратились. Одетый в лучшую свою форму, в перчатках, в блестящих, словно отлакированных, офицерских сапогах, он с невозмутимым видом спустился по ступенькам крыльца и, дойдя до середины двора, скомандовал:

— Командиры отделений, ко мне!

Затем он приказал им построить своих людей.

Когда приказание было выполнено, старший унтер-офицер опытным глазом окинул строй, проверяя внешний вид своих подчиненных. Одних он заставил подтянуть ремень, других — расправить складки кителя, третьих — перемотать обмотки. Затем он еще раз обошел строй и, удовлетворенный внешним видом людей, заставил выполнить несколько ружейных приемов.

Рота продолжала еще выполнять ружейные приемы, когда из канцелярии вышел капитан Медреа Октавьян — начальник управления штаба дивизии, в сопровождении капитана Смеу и Ули Михая.

Приняв рапорт, капитан Медреа повернулся лицом к строю, и, поднеся руку к кепи, поздоровался:

— Здравствуйте, солдаты!

— Здравия желаем!

— Винтовки на-а пле-чо!

Три коротких всплеска — и вся рота замерла с винтовками на плечо.

— К но-о-о-ге!.. Смирно! Вольно!

Тем временем Уля Михай занял свое место в строю, третьим с правого фланга.

Капитан Медреа Октавьян до службы в армии был преподавателем географии. Высокий, костлявый, с широкими, немного сутуловатыми плечами, он сразу, несмотря на военную форму, производил впечатление штатского человека. Хотя ему было не больше сорока, из-за болезни печени он казался гораздо старше своих лет. Подчиненные прозвали его «поп Октавьян», подсмеиваясь над его привычкой заменять наказания длинными нравоучениями.

Лицо капитана Медреа казалось сегодня еще более землистого цвета, чем обычно; морщины на красивом лбу словно умножились. Несмотря на то, что он ничем не хотел себя выдать, даже на расстоянии можно было угадать, что он тяготится той ролью, которую вынужден играть. Глаза капитана, и без того грустные, сейчас казались печальнее обычного.

Зная его кроткую, покладистую натуру, все смотрели на своего начальника с симпатией и даже сочувствием.

Капитан Медреа, который действительно не испытывал никакого энтузиазма по поводу того, что ему предстояло сделать, был к тому же крайне смущен присутствием капитана Смеу. Поэтому он втайне проклинал Смеу, который не нашел лучшего развлечения, чем прийти сюда на церемонию разжалования. Из-за него Медреа вынужден будет говорить людям не то, что ему хотелось бы им сказать, а то, что приказано.

Вздохнув, он вынул из кармана лист бумаги, на котором было записано несколько пунктов будущей речи, и, стараясь придать своему голосу необходимую суровость и жесткость, начал:

— Солдаты! Один из ваших товарищей, капрал краткосрочной службы Уля Михай, оказался виновным в серьезном нарушении воинских приказов и уставов. Всем вам известно, что господин генерал, командующий армией, особым приказом запретил нам вступать в какую-либо связь с гражданским населением. Смысл этого приказа нетрудно понять. Враг воюет не только на фронте, но и в тылу. На фронте — оружием, а в тылу с помощью шпионов, которые разными путями стараются собрать побольше секретных сведений. Именно поэтому, чтобы уберечь вас и не дать вам стать невольными пособниками врага, командующий принял меры, о которых я сказал выше. Ваш товарищ нарушил этот приказ. И не один раз. И только случайность помогла ему выбраться из ловушки, в которую затянула его гитлеровская разведчица, надеясь выведать секрет шифра…

Обвинительная речь капитана Медреа продолжалась почти полчаса и закончилась лишь тогда, когда последний пункт обвинения, помеченный в бумаге, был им в достаточной мере развит.

Заканчивая, капитан Медреа посмотрел на капитана Смеу, словно для того, чтобы убедиться, доволен ли тот его заранее подготовленной речью. Но капитан Смеу смотрел в другую сторону. И, насколько можно было понять, ему было нестерпимо скучно.

Тогда Медреа вынул из кармана другую бумажку и торжественно прочел приказ, по которому капрал-краткосрочник Уля Михай объявлялся разжалованным в рядовые.