В полет сквозь годы

Ну а как шло дело с «замирением»? Мы получали газету «Солдатская правда», которая на третий день Великой Октябрьской социалистической революции писала: «Революционная армия не сумеет защитить революцию от всяких посягательств империализма, пока новое правительство не добьется заключения демократического мира, который оно непосредственно предложит всем народам». Нам было известно, что советское рабоче-крестьянское правительство вело переговоры о заключении мира. Совет Народных Комиссаров неоднократно обращался к государствам Антанты с предложением начать переговоры о заключении демократического мира без аннексий и контрибуций. Содержание Декрета о мире было доведено до сведения всех воюющих и нейтральных стран. Однако империалисты организовали вокруг декрета заговор молчания.

Кадеты, эсеры и меньшевики решили использовать это непризнание империалистов Запада и стали распространять ложные слухи о том, что большевики обманули народ обещанием мира, что без согласия союзников не может быть и речи о прекращении войны. Но враги Советской власти были бессильны приостановить начавшиеся переговоры. Солдатские массы убедились в том, что только большевики защищают интересы рабочих, крестьян и солдат, что только они могут дать действительный и справедливый мир и вывести страну из войны.

Задолго до заключения перемирия Советское правительство приступило к демобилизации старой армии. Пошли настойчивые слухи о подготовке к отводу нашей дивизии в тыл. И вот в середине февраля моя саперная команда вместе с другими ротами полка направилась в Ржев.

По прибытии в город нас разместили очень скученно, в деревянных бараках. Но это временно, потому что весьма скоро началась стихийная демобилизация. В ротах и командах солдаты принялись делить остатки продовольствия и обмундирования. Мне досталась шерстяная гимнастерка да несколько фунтов крупы и риса. Лошадей продавали с молотка. Многие покупали их, и штабы едва успевали выписывать документы демобилизуемым. В начале 1918 года с фронта в среднем уходило около трех тысяч солдат в неделю.

Одновременно правительство молодой Советской республики принимало меры по созданию новой, революционной армии. 15 января за подписями В. И. Ленина, Верховного Главнокомандующего Н. В. Крыленко, народных комиссаров по военным и морским делам П. Е. Дыбенко и Н. И. Подвойского Совнаркомом был издан декрет об ее организации. Рабоче-Крестьянская Красная Армия с самого начала строилась как постоянная и регулярная, однако до лета 1918 года в силу ряда причин, в том числе из-за отсутствия на местах военно-административного аппарата, фактически еще была не регулярной.

А мы все тогда, в начале 1918-го, считали, что ненавистная империалистическая бойня закончилась, и в сутолоке, вихре событий торопились домой.

За мной в Ржев приехал брат Михаил. Он помог собраться, достать билет на поезд. В штабе полка я получил документы и отправился в город Богородск Московской губернии. Отец и мать несказанно обрадовались моему возвращению. А я с чистой совестью готов был отдать себя любимому делу — трудиться на родной земле.

Мой отец еще со времен первой русской революции знал многих большевиков, в том числе члена партии с 1904 года Михаила Афанасьевича Петухова. В первом составе уездного Совета Петухов заведовал земельным отделом. Как-то в апреле 1918 года он встретился с отцом и долго дружески беседовал с ним. Михаила Афанасьевича интересовало настроение крестьян, их перспективы и надежды на прибавку земли за счет морозовских угодий. В конце беседы он спросил:

— А твои орлы, Василий Григорьевич, что поделывают? — Под «орлами» подразумевались мы, сыновья учителя.

— Да вот, Михаил Афанасьевич, оба сейчас дома, — ответил отец. Студенты. Один — лесного института, только что вернулся с фронта, а другой сельскохозяйственной академии.

— Давай-ка присылай парней ко мне, в земельный отдел. Нам грамотные работники нужны, — заключил Петухов.

Через неделю я и брат Михаил были определены на службу в уездный Совет. Михаил стал секретарем земельного отдела, а я — лесного.

В земельном отделе закипела работа по изъятию частных сельскохозяйственных угодий — в основном пахотной земли. Ее было не очень много, но наша деревня Починки, где мы тогда жили, получила несколько десятков десятин из владений Морозова. В ту пору на довольно большой территории Богородского уезда, куда входили земли Щелкова и Павловского Посада, было и два лесничества: одно — казенное с центром в Павловском Посаде, другое — удельное, принадлежавшее царской фамилии, с центром в Гжели. Оба лесничества, естественно, перешли в подчинение уездной Советскойвласти.