В поисках вымышленного царства

В эпохи усыхания степей, даже кратковременные, естественно, вырастала роль оазисов, где условия микроклимата позволяли населению сохранить своё хозяйство и даже развить его, потому что постоянная угроза со стороны степи ослабевала вместе с оскудением хозяйства кочевников. Именно благодаря такому сочетанию обстоятельств в X в. усилились государства уйгурских идыкутов и среднеазиатских эмиров — Саманидов.

На северной окраине степи в столь же выгодных условиях оказались два народа: кыпчаки на южных склонах Алтая и, что особенно важно, обитатели долины среднего Онона. Большую часть Восточного Забайкалья и прилегающей к нему Восточной Монголии занимают степные просторы, а Ононский сосновый бор[223] площадью около тысячи квадратных километров[224] — это только остров леса, сохранившегося в аридном климате благодаря тому, что в неогене здесь располагался огромный пресный водоём. Древние речные и озёрные отложения имеют водно-физические свойства, позволяющие произрастать деревьям, в свою очередь моделирующим микроклимат и растительный покров. Под защитой песчаных дюн растут черёмуха, шиповник, смородина, боярышник, тополь, берёза, ильм, дикая яблоня, сибирский абрикос, в низинах расположены луга и тростниковые болота, а на горных склонах — заросли ивняка. Даже в самые засушливые годы, когда степи вокруг выгорают, а земля трескается от жары, в Ононском бору травяная растительность не исчезает, так как её питают грунтовые воды и защищают от суховеев расчленённые среднегорья с перепадом высот в 300–500 м. Не страшны здесь и стойкие холодные степные ветры, которые весной и осенью переходят в пыльные бури. Действие их ослабляется в глубине боров, смягчающих суточные колебания температуры на 2–6 градусов.

Обилен здесь и мир животных, особенно птиц. Глухари и дрофы, зайцы и косули наполняют сосновый бор, а из Монголии сюда ежегодно приходят стада антилоп-дзеренов. Короче говоря, даже по условиям XX в. Ононский бор — это курорт.

Исходя из сделанного описания понятно, что, во-первых, население среднего Онона по типу хозяйства, а следовательно, и культуры, должно было отличаться от окружавших его степняков; а во-вторых, засуха, поразившая в IX–Х вв. степи, отразилась на жителях Приононья минимально. Поэтому живший там народ сохранил многие старые традиции и выработал оригинальную культуру, в какой-то мере сходную со степной, но со своими локальными отличиями. Этот народ назывался монголами.

Монголы, самостоятельный этнос[225], жили с I в. н.э. в современном Забайкалье и Северо-Восточной Монголии, севернее реки Керулен, которая отграничивала их от татар. Племенное название «монгол» очень давнего происхождения, но упоминания о монголах в китайских источниках редки, потому что Сибирь была вне поля зрения древнекитайских географов. Впервые монголы упомянуты как соседи сушеней, предков чжурчжэней, и Хоу Хань шу[226].

Согласно монгольской легенде, предками ядра монгольского народа были Бортэ-чино (Сивый волк) и Гоамарал (Прекрасная лань), которые, переплыв Тенгис (внутреннее море[227]), поселились в долине Онона. Двенадцать поколений их потомков не оставили после себя ничего, кроме имён; так, сын родоначальников звался Бату-Чиган (Несокрушимый Белый). Трудно сказать, были ли имена Волк и Лань следом древней зоолатрии[228], наследием тотемизма или это были охранительные имена, дававшиеся для того, чтобы духи смерти не унесли детские души. Злые духи, по мнению монголов, имеют узкую специализацию: одни уносят мальчиков, другие — девочек, третьи — животных и т.д. Поэтому дух, слыша звериное имя, не трогал ребёнка, а другой дух, специализировавшийся по волкам, видя, что перед ним человек, оставлял его в покое. Но так или иначе выбор звериного имени не был случайностью, так же как у древних тюрок, где звериные имена были в употреблении, хотя никто не считал их носителей животными. Однако в характере носителей звериных имён усматривались черты, роднившие их с волками или барсами, но это нюанс примитивного мышления[229], который может увести нас в сторону от темы.

На двенадцатом поколении произошло событие, отмеченное народной памятью и источником. К становищам предков монголов прикочевало племя хори-тумат, и один из старейшин монголов, Добун-Мэрган женился на красавице хори-туматке — Алан-гоа. Но племя не одобрило этого брака, и дети Добун-Мэргана вынуждены были отделиться.

После смерти мужа Алан-гоа родила трёх сыновей, по её словам, от светло-русого человека, приходившего к ней через дымник юрты и испускавшего свет, от которого она беременела[230]. Эта легенда, с одной стороны, перекликается с шаманским догматом сексуального избранничества духом женщины, которую он наделял своей силой[231], а с другой — отмечена в источнике, чтобы объяснить, почему древние монголы были так непохожи на все окружающие их народы[232].