В поисках утраченных предков (сборник)

— Немец с греком-музыкантом ясно чего от меня хотели. Жаклин Кеннеди вспомнила, маму… Пусть поживет у теплого моря. Магазин откроем на Родосе. Гулять, думаю, не буду — черт с ним, согласилась. — Оксана говорила все оживленнее, в глазах появился блеск воспоминаний. — Уехала — он стал звонить, чуть ли не каждый день. Сначала сам приехать в Прагу собирался, потом стал меня звать. Посоветовалась с мамой, с братом. Мама говорит: «Решай, дочка, сама. Тебе жить с этим человеком. Обо мне не думай…» Брат только плечами пожимает. Матвеич подзадоривает: «Старый конь борозды не испортит. И будет что детям в наследство оставить…» Матвеичу в самый раз — с мамой на Родос перебраться, на вилле жить, грекам про свою «мащину» трендеть. Батюшка, духовник мой, говорит: «Пусть он сам приедет! Греки коварны, об этом даже в Библии сказано!»

Но я не послушалась — купила билет в оба конца, дела брату передала и прилетела…

Оксана задумчиво поводила ножом по скатерти, словно не зная, рассказывать ли дальше.

— Ну и что? Не смогла перебороть себя? — осторожно подсказал Медведев. Он сидел, напряженно сцепив ладони.

— Да жмот он. Скряга! — Оксана резко отложила нож. — Терпеть ненавижу такое в мужиках… Приехал встречать в аэропорт — даже единого цветочка не привез. Ты представляешь?.. Невеста, называется, приехала. Сначала думала — просто забыл, закрутился на работе… А потом все поняла… — Она печально кивнула головой, и камушек стрельнул желтым светом.

Медведеву пришлось выслушать про эмалевую шкатулочку за пятьсот долларов с ликом Богоматери, которую Оксана привезла в подарок, про коробку изысканных конфет — привет от ее матери будущему зятю, про бутылку редчайшего чешского ликера «бехеровки», запрещенного к вывозу, но тайно доставленного на Родос в подарок от брата… «А мне он вообще ничего не подарил! Представляешь?» Медведев промолчал.

— Три дня просидели дома у телевизора. Я же ничего по-гречески не понимаю. А он сидит и смотрит! Как будто меня и нет. Только комаров ловит. Поймает и мне показывает: «Видишь, какой я хороший муж? Как я о тебе забочусь». Замучил с этим хорошим мужем. Пошла в магазин, купила фумигатор с таблетками — все комары подохли. Он говорит: «Зачем ты тратишь деньги? Москитов надо ловить руками — это полезно, развивает реакцию». Ну не дурак ли?..

Розалис чистил ей яблоки, посыпал их корицей и кормил с ложечки мороженым: «Правда, я хороший муж? Я хороший муж?» Оксана ждала поездок по побережью, красивых ужинов в ресторанах, праздника в свою честь («К нему приехала такая женщина!»), но Розалис уверял, что сейчас не сезон, все закрыто. «А тут такие окрестности красивые — Ущелье бабочек, Линдос, Филеримос, монастыри… Говорят, Ущелье бабочек — просто сказка. Я так мечтала!..» Попросил ее вымыть лоджию. Она вымыла. Попросил сготовить обед. Купила на свои деньги продукты — сготовила. Он не дал на хозяйство ни единой драхмы. Не заикнулся о том, чтобы оплатить дорогу — в оба конца около семисот долларов. Она попросила взять в аренду машину — пешком здесь ходить не принято. «Это дорого», — был ответ. Пришел его друг в гости. Розалис картинно гладил ее по щечке и спине: «Это моя Оксана! Она бизнес-леди из Чехии, у нее семь магазинов… Ну поцелуй меня, дорогая». Она целовала.

— Говорит мне: «Оксана, принеси нам виски», — повелительным тоном. И все время: «Оксана, улыбайся!» А я и понятия не имею, где это виски стоит. И вообще, я ему что — домработница? Принесла, да не то. Нахмурился, пошел сам искать. Друг спрашивает: почему вы сидите дома, не гуляете? У Розалиса, говорю, нет денег. Он рукой машет — у него есть, он богатый человек. Сварил рыбный суп, стал кормить меня с ложечки: «Правда, я хороший муж?» Я взяла у него ложку: «Да, — говорю, — хороший. Но я сама есть умею». Принес бананов, стал меня кормить и опять: «Я хороший муж?»

Я ему говорю: «Ты приедешь ко мне в Прагу — я посажу тебя на кухне, а сама буду работать, я деловая женщина. Тебе понравится?»

Один раз повез меня в магазин — мебель для материнской виллы посмотреть, хотел заменить. Два часа там прокопался, все дискаунт, скидку требовал. Я стою, как дура, и слушаю весь этот восточный базар. Развернулась, пошла в бар мороженое есть. Домой приехали, он весь вечер с сердцем пролежал: «Все равно я их дожму… Если бы ты меня не бросила, они бы уступили…»

Потом как-то спрашивает: «Почему ты никогда не проявляешь инициативы к сексу? Почему всегда я должен начинать?» Ну не дурак ли?

— А сколько ему лет?

— Пятьдесят три. Но ты же видел, как он выглядит? Горбик такой сутулый. Да мужик и в семьдесят лет мужик, если душа есть. А потом стала убираться — шприцы в тумбочке нашла. Больной, думаю, что ли?..