В поисках убийцы

— Приложу все старания, ваше превосходительство! — бормотал начальник и возвращался в свою канцелярию не в духе. — Черт знает что, — горячился он, обращаясь к помощнику. — Ведь убийца должен быть, Август Семенович? А? Так его непременно найти надо. Вот что.

— Приложу все старания, — отвечал помощник и на следующее утро распекал Чухарева и Колмыкова.

А они ли уже не старались? Чухарев обошел все лавки с веревками и теперь ходил с клеенкой, Калмыков разослал карточки по участкам, и их видели все дворники, а результат был все тот же, вернее — никакого результата.

Калмыков стал еще мрачнее и даже на время отказался от водки, а Чухарев потерял всякую развязность и ходил как мокрая курица.

Преступление налицо, а преступник исчез, как ключ в воду. А ведь, сколько людей его видели и могли бы уследить! Где‑нибудь жила его жертва, и он посещал ее, и кто‑нибудь отворял ему двери, помогал раздеваться и провожал его. Кто‑нибудь продал ему и веревки, и клеенку, и чашку, и картонку, кто‑нибудь нес его страшный багаж; кто‑нибудь писал и выдавал ему квитанцию. И вот, если бы собрать всех этих людей и расспросить…

Чухарев хватался за голову и рычал так, что его жена испуганно вздрагивала.

«Собрать и расспросить», — сказать это легко, но когда в столице насчитывается чуть ли не два миллиона жителей, это является невозможным делом.

— Путилин и тот отказался бы, — шептал Чухарев, в отчаянии всплескивая руками.

— Завтра отказываюсь. Ну их, пусть выгоняют! — вдруг заявил Калмыков, выйдя однажды от помощника начальника, от которого только что получил обычный разгон.

— И я с тобой, — подхватил Чухарев. — Найти невозможно.

И вдруг в эту самую минуту появился человек, который не только знал убитую женщину, но указал и убийцу.

Чухарев и Калмыков сразу ожили.

V Блеснувший свет

Как раз в ту минуту, когда Чухарев высказал полное сочувствие своему сотруднику по розыску, подошел господин и сказал, видимо теряясь:

— Как бы мне господина начальника повидать или кого из старших?

— Вам на что? — быстро спросил Чухарев. — Если заявление о краже или просто пропажа, то надо к дежурному.

— Что дежурный! — откликнулся посетитель. — У меня важнейшее дело. Во какое!

— Тогда к начальнику, — сказал Чухарев и закричал сторожу: — Степан, к его превосходительству.

Сторож обратился к посетителю:

— Как доложить о вас?

— А скажи — купец Семечкин, саратовский купец. Так и скажи! Егор Егорович Семечкин.

Сторож ушел докладывать, а Чухарев внимательно оглядел купца Семечкина. Это был плотный, коренастый мужчина, лет сорока трех, с типичным лицом русского смышленого человека. Его серые глаза глядели с легкою усмешкой, сочные губы слегка улыбались; у него были русые волосы, рыжеватая борода, красные, крепкие щеки. Одет он был в клетчатую тройку; толстая золотая цепь висела у него на жителе, а на указательном пальце правой руки сверкал крупный бриллиант.

— А по какому делу? — не удержав любопытства, спросил Чухарев.

— Сродственница тут у нас пропала. А у вас… — начал Семечкин.

Чухарев так и впился в него взором, но в это мгновение к ним подошел сторож и сказал купцу:

— Пожалуйте!

Семечкин не окончил фразы и пошел за сторожем.

— Подождем! Кажется, по нашему делу, — сказал Чухарев Калмыкову, весь дрожа от волнения.

Калмыков только кивнул, и они прошли в общую комнату, где собирались агенты всех участков.

Тем временем Семечкин вошел в кабинет начальника сыскной полиции, сел по его приглашению и рассказал ему свое дело:

— Сродственница жила у меня в Саратове, не так чтобы близкая, вдова моего троюродного брата, купца Коровина. Брат, как помер, весь ей капитал и торговлю оставил. На рынке он торговал, большущий магазин имел — посуда, керосин, свечи и отделение с бакалеей. Хорошая торговля была. А я, собственно, по хлебной части, мельница у меня.

Семечкин достал платок и вытер лицо. Начальник слушал его, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.

— В чем же дело?

— Дело‑то тут и начинается, — сказал Семечкин и, спрятав платок, продолжал: — Как брат это, значит, помер, и осталась Настасья Петровна молодой вдовой с магазином, капиталом и как есть одна…

— Без детей, хотите вы сказать?

— Вот именно-с… Тут все за ней. Известно, невеста очень интересная. И я тоже вроде как бы жениха.

— Молодая, говорите?

— В самый аккурат. Тридцать два года. Ну-с, а она веселится и живет. И все «хи-хи-хи» да «ха-ха-ха». И вдруг это к нам гость из Питера. И через кого втерся — не пойму… так, навождение. Сам, значится, курский мещанин, я уж потом справился, Антон Степанович Кругликов, а уж ловкий да обходительный, что тебе барин первостатейный.

— Вы, пожалуйста, о деле. Ведь это — рассказ какой‑то, — нетерпеливо перебил его начальник сыскной полиции.