В поисках христиан и пряностей

Путешествие продолжалось более шестнадцати месяцев. Корабли основательно потрепало, здоровье путешественников было подорвано. Они пережили шторма, они видели южную оконечность Африки и вернулись домой с подробными картами, доказывающими, что великий Птолемей ошибался. Древняя загадка была разрешена, и по мере того как известия просачивались за пределы Португалии, карты стали спешно перечерчивать [258]. И все же на пороге пути на Восток Диашу пришлось признать свое поражение. Докладывая королю, он просил прощения, что не сумел отыскать ни Индий, ни пресвитера Иоанна. Такова была его задача, но он с ней не справился. Не ему достанутся награды, и не его имя войдет в историю.

К тому времени португальцы занесли на карты все западное побережье Африки. Это было удивительным свидетельством доблестной решимости целого народа, и многие дорого за него поплатились. Но на самой на грани триумфа внезапно возникла вероятность того, что их старания окажутся напрасны.

Среди собравшихся в декабре 1488 года выслушать доклад Диаша был генуэзский мореплаватель по имени Христофор Колумб.

4 марта 1493 года одинокая каравелла приковыляла в гавань Лиссабона и бросила якорь подле самого мощного боевого корабля Португалии. Яростные шторма основательно потрепали «Нинью», лишив ее парусов, и ее капитану пришлось искать укрытия в единственной гавани, до которой он мог добраться.

Сам Христофор Колумб предпочел бы несколько иное возвращение домой. Годами он пытался убедить португальского короля спонсировать его смелое предприятие – попытаться достичь Востока, поплыв на запад. Однако Жуан решил, что итальянец слишком уж полон бахвальства и пустословия, а королевские советники осмеяли и наотрез отвергли его предложения.

Сына генуэзского ткача Колумба в море потянуло еще мальчишкой. Впервые он попал в Португалию в 1476 году матросом на купеческом корабле, везшем груз мастики в Англию. Караван подвергся серьезному нападению у побережья Алгарве, неподалеку от старой базы Энрике Мореплавателя, и когда его корабль начал тонуть, юный матрос прыгнул за борт, уцепился за весло и то плыл, то наполовину дрейфовал шесть миль до берега. После столь драматичного прибытия он добрался в Лиссабон, женился на дочери знатного человека [259] и стал энергично интересоваться морскими походами Португалии.

Колумб был далеко не первым, кто предложил плыть на запад, чтобы попасть на Восток. Сама идея уходила корнями по меньшей мере во времена Римской империи и сравнительно недавно обрела вторую жизнь. В 1474 году видный флорентийский интеллектуал Паоло дель Поццо Тосканелли изложил в письме одному из своих многочисленных корреспондентов, канонику Лиссабонского собора Фернану Мартинишу идею поплыть в Индии [260] на запад, «что есть более короткий путь к местам пряностей, нежели тот, каким вы плывете мимо Гвинеи» [261]. Священник представил письмо при дворе, где план отмели, но он достиг ушей молодого генуэзца. Колумба захватила грандиозная мечта о приключениях и богатствах, и он написал Тосканелли, прося копию того письма. В положенный срок копию доставили вместе с картой, на которой был обозначен рекомендуемый флорентийцем маршрут, и Колумб взялся усердно собирать сведения.

Из прочитанного он сделал несколько выводов, благодаря которым западный путь показался заманчиво доступным.

Например, что окружность земли гораздо меньше, чем кажется. Тут на стороне Колумба был мощный авторитет: сам великий Птолемей скостил несколько тысяч миль с удивительно точных расчетов своего предшественника, грека Эратосфена. Выкладки самого Птолемея были вытеснены более высокой цифрой, какую приводил персидский астроном IX века Альфраган в своих «Основах астрономии», – эта переработанная выжимка из трудов Птолемея во времена Колумба оставалась самым популярным учебником по астрономии как на Востоке, так и на Западе. Однако Колумб счел, что итальянские мили равны арабским милям Альфрагана.

Уменьшив таким образом земной шар, Колумб растянул Азию [262]. По приблизительным подсчетам, расстояние на восток от Португалии до побережья Китая составляло самое малое 116 градусов долготы, то есть тому, кто желал плыть на запад, предстояло преодолеть расстояние в 224 градуса открытого океана. И опять на помощь пришел Птолемей: он приводил цифру 177 градусов. И тем не менее оставалась почти невозможная задача проплыть более половины земного шара. Тогда Колумб обратился к современнику Птолемея Марину Тирскому, который указывал, что протяженность Европы и Азии составляла 225 градусов, так что пересечь оставалось только 135 градусов.