В поисках христиан и пряностей

Пока высадившиеся потели под жарким солнцем, а враги насмехались над ними, размахивая оружием с берега, несколько горячих голов спустились в лодки, не дожидаясь приказа атаковать. С огромным раздражением Энрике пришлось смотреть с борта своей галеры, как те высадились на берег и завязался бой. Прыгнув в лодку, он приказал трубить сигнал атаки и сам бросился в схватку.

Португальцы быстро оттеснили защитников к стене, окружающей подножие холма, и хлынули вслед за ними в ворота. Среди всеобщего хаоса Энрике вдруг увидел, как впереди него сражается и его брат Дуарте. Когда он его нагнал, братья, согласно хроникам, нашли время обменяться любезностями. Энрике, скрывая свое разочарование, благодарил Бога, что дал ему такого доброго товарища и брата. «И тебя, Господь мне свидетель, – ответил Дуарте, сыпя соль на рану позднего прибытия брата, – я тысячу раз благодарю за твою добрую волю, что ты пришел к нам на помощь» [112].

Один воин-мусульманин на голову выше всех остальных безжалостно расправлялся с христианами: под рукой у него были только камни, но бросал он их с силой катапульты. Португальский хронист живописно отметил, что он был наг и «черен как ворона, и у него были очень длинные и белые зубы, а губы, весьма мясистые, были вывернутые» [113]. В целом он представлял собой пугающее зрелище, но пал, пронзенный копьем, а его теснимые товарищи отошли через вторые ворота, которые вели в сам город.

Следом за ними на узкие улочки протиснулись пять сотен португальцев. Вскоре они безнадежно заблудились, и, чтобы оглядеться, Энрике с братом вскарабкались на насыпь, похожую на холм, но оказавшийся городской свалкой нечистот. Когда на них надвинулись защитники города, они стояли на своей горе отбросов, отражая наскоки в ожидании, что кто-нибудь придет их спасти. Никто не пришел. Значительная часть отряда Энрике решила покрыть себя славой, презрев открытые ворота и атаковав надежно запертые. Пока они рубили их топорами и пытались поджечь доски, защитники бросали со стен им на головы камни, и многие были убиты.

Принцы разделили свои отряды на более мелкие группы и наконец пробились со своей свалки. Дуарте направился к лестнице, ведущей к городским стенам, развязав и сбросив доспехи, чтобы легче было карабкаться на все поднимающейся жаре. И снова Энрике остался позади, но потом сбросил кольчугу и побежал догонять брата.

Король Жуан все еще находился на своей галере по другую сторону города, не зная, что битва уже началась, и нетерпеливо ожидая, когда на берегу покажутся какие-нибудь враги. Наконец он послал ко второму флоту Педру, приказывая сыновьям атаковать. Когда принц вернулся и объяснил, что на кораблях никого не осталось, король дал сигнал трубить всеобщее наступление. Жуан, как дипломатично писали хронисты, «никак не выдал своей радости», но тем яснее проявили свои чувства его рыцари. Они бросились на стены, завидуя, что вся слава достанется их товарищам, и паникуя, что лучшая добыча уже захвачена. Едва оказавшись внутри, они рассеялись, чтобы с жаром грабить. А задержать их было чему: вдоль улиц Сеуты выстроились роскошные дома и дворцы. «Наши жалкие дома все равно что свинарники в сравнении с ними» [114], – откровенно высказался один очевидец. Все новые солдаты проламывали низкие, узкие дверные проемы домов поменьше и сталкивались лицом к лицу с десятками перепуганных семей. Одни были вооружены, другие просто кидались на захватчиков. Третьи бросали узлы с пожитками в колодцы или закапывали где-нибудь, надеясь вернуть имущество, когда город будет отвоеван. Понемногу атакующие одолели их, и многие были убиты.

Король не сумел бы навести порядок, даже если бы и захотел. Едва он сошел на берег, как был ранен в ногу, а потому остался сидеть у городских ворот. Ради сохранения его достоинства позднее писали, что он решил приберечь свою королевскую особу до атаки на саму цитадель, а не присоединяться к мелким схваткам, когда город уже практически взят.

Пока Дуарте и его отряд пробивались на верх городских стен, Энрике решил вернуть себе инициативу, собственноручно штурмовав крепость. Продвигаясь по ведущей к цитадели главной улице, он наткнулся на несколько сотен португальцев, бегущих от толпы разгневанных марокканцев. Энрике опустил забрало и закрепил на руке щит. Выждав, когда его минуют соотечественники, он атаковал их преследователей. Узнав своего принца, португальцы развернулись и бросились следом за ним, и теперь уже мусульмане бежали, а христиане их преследовали. Когда защитники достигли задов купеческих факторий вдоль берега, они развернулись и атаковали снова. Энрике в ярости бросился на врага, и защитники отступили через ближайшие ворота, ведущие к цитадели.