В поисках христиан и пряностей

Оставалась еще проблема трех женщин, прятавшихся на кораблях. Городской глашатай огласил приговор: «По правому суду короля, нашего суверена, сим приказывается, чтобы этих женщин высекли, ибо у них нет страха перед королевским судом и они приплыли в Индию, невзирая на его запрет» [553]. Разумеется, речь шла о суде и решении да Гамы, действовавшего на Востоке от имени суверена, и наказание было назначено им.

Вне зависимости от их статуса и нравственности, португальские женщины в Гоа были редкостью, и их бедственное положение тут же наделало шума. Монахи-францисканцы, монахи ордена Милосердных братьев и даже епископ Гоа выражали протест чиновникам вице-короля, а дворяне города предложили выкупить несчастных.

Да Гама остался глух к их просьбам, и экзекуция была назначена на следующий день. Незадолго до назначенного часа францисканцы и Милосердные братья процессией с распятием прошли к резиденции вице-короля и объявили, что пришли с последней мольбой о помиловании. Да Гама велел им возвратить распятие на алтарь, а когда они вернулись, произнес пространную речь. Процессия к его дому под знаком креста, ледяным тоном сказал он, «была своего рода заговором и устроена с тем, чтобы показать людям, как он жесток и безжалостен», и такое не должно повторяться. Когда монахи попытались объяснить ему необходимость милосердия, он резко возразил, что милосердие удел не людей, а Господа, и что он поклялся, что если хотя бы один человек в годы его пребывания в должности совершит преступление, он казнит его в стенах города.

Женщин должным образом высекли, и урок возымел желаемое действие. «Люди были сильно возмущены тем, что случилось с этими женщинами, – сообщал Гаспар Коррейя, находившийся в то время в Индии и взявший на себя обязанности хрониста, – и считали вице-короля человеком жестоким; но видя столь великую твердость в исполнении своей воли, они прониклись большим страхом и были осторожны и исправили многое зло, какое существовало в Индии, особенно среди кавалеров, которые были весьма распущены и склонны к злым делам».

Невзирая на диктаторские замашки, новый вице-король был, без сомнения, человеком много большей честности, нежели его непосредственный предшественник. Члены муниципального совета Гоа направили королю Жуану III пространный отчет [554], прославляя решимость да Гамы в деле служения короне, искоренения злоупотреблений и возмещения обид. Особенно они были поражены тем, что он отказывался принять дары (вежливое обозначение взяток), которые ему – по заведенному порядку – преподнесли. Однако да Гама спешил продолжить начатое и, к огорчению совета, уплыл из Гоа, когда просители еще толпились у его порога. Оставив инструкции, согласно которым дому Дуарте де Менесешу не следует тут повиноваться, он поднялся на галион и поплыл на юг, флот следовал за ним по пятам.

За годы, прошедшие с последнего плавания да Гамы, устья рек и гавани Малабарского берега до самого Кочина стали прибежищем воинственных пиратов-мусульман. Многие из них были купцами, которые остались не у дел и питали глубокую ненависть к португальцам. Каждое лето они, укрепив себя пааном и опиумом, отплывали на войну с оккупантами; угроза на всю жизнь стать рабами на королевских галерах сделала их не менее, а более безрассудными, и тех захваченных португальцев, за которых нельзя было получить выкуп, они убивали на месте. Да Гама многое слышал об этой угрозе и настаивал на заходе в устья рек, чтобы увидеть все собственными глазами. Пираты замечали чужие корабли с дозорных башен, и, к возмущению вице-короля, люди с экстравагантными усами нагло сновали на своих легких, быстрых суденышках вокруг неуклюжих португальских кораблей – и продолжали это делать, даже когда показалась эскадра из восьми кораблей, отряженная патрулировать побережье. Да Гама немедленно отправил своего сына Эштевана с флотилией вооруженных шлюпок преподать им урок и расположил шесть кораблей у речных отмелей в устьях. Он поклялся, что, наведя порядок в собственном доме, вернется разобраться с этой напастью.

Смещенный губернатор все еще не давал о себе знать, но неподалеку от берега да Гама наконец наткнулся на его брата. Дом Луиш де Менесеш плыл из Кочина на встречу с домом Дуарте, который как раз должен был вернуться на юг из Ормуза. Взвились флаги, взвыли трубы, забили барабаны, но да Гама настоял, чтобы дом Луиш повернул назад и сопровождал его в Кочин.

Флот ненадолго остановился в Каннануре, где да Гама сменил еще одного командующего и пригрозил наказать нового колаттири за то, что позволил мусульманам торговать в своем городе и что не искоренил логова пиратов. Испуганный колаттири выдал вождя мусульман, и тот был взят под стражу и позднее повешен.

Обойдя стороной Каликут, который вот уже двадцать шесть лет оставался занозой в боку Португалии, да Гама в начале ноября прибыл в Кочин.