В поисках истины. Повесть

– Ой, врешь, Любаша, ой, врешь! По вашим цыганским законам никак девке разгуляться. Вернешься в табор, спросят с тебя – признаваться все равно придется.

– Спросят, найду, что ответить – сами не рады будут, что спросили, а все равно простят, – только и отвечала Любаша.

– Ох уж эта любовь цыганская! Вспыхнет – не потушишь,– говорили промеж себя бабы.

Но как пришла она неизвестно откуда, так, родив, и ушла невесть куда.

А еще случались драки между мужиками из-за того, что ночью случайно сталкивались они около окон Насти или Натки, чьи две утлых избенки стояли на краю деревни: распутные девки были, да и жили одиноко – ни мужей, ни родителей у них не было. Кто ж на таких девках женится? А ночью в окно к ним залезть охотников много было: почитай все деревенские мужики, и никому отказа с их стороны не было. Вот, пожалуй, и все грехи людские, которые видел в детстве и в отрочестве Тимофей.

Тут же, в большом городе, где люди друг друга не знают, встречаются случайно и не боятся осуждения своих поступков другими, открылась ему на исповедях такая сатанинская бездна, которую и десятью заповедями не охватишь. Видел он, что многие идут не перед Богом исповедоваться в грехах своих, истинно раскаявшись, а приходят по традиции, мол, так положено, или чтобы совесть свою успокоить, высказав все исповеднику, и вроде как переложить на него все свои грехи, в конце услышать от священника разрешительную молитву, в коей священник отпускает все грехи, вздохнуть облегченно и продолжать жить, как жили, ничего в своей жизни не меняя. Поначалу по неопытности отец Тимофей пытался выяснить у исповедующихся, знают ли они Священное Писание, и понял, что большинство не только не читали Ветхий Завет, но и Евангелие не открывали, и молитв не знают: «Отче наш…» наизусть прочитать не могут. Какая уж тут вера?! Кому и зачем тогда служит он? Снова открыл он книги известных богословов, снова стал вникать в их труды, да только так и не нашел ответа на свои вопросы, а в душе спрашивал себя: «Я-то зачем? Помоги, Господи, понять!» И ладно, если бы он мог отказать кому-то в отпущении грехов и не читать разрешительную молитву, но такое право фактически было только, как говорят, «на бумаге».

Деревня, куда он приехал отдохнуть, находилась вдалеке от больших дорог и городов. Местность вокруг была холмистая, и, может быть, именно поэтому название деревни было Верхние холмы. Добраться хотя бы до райцентра было сложно. Люди здесь поселились очень давно. Даже прадеды не могли ничего сказать о том, как и когда возникло это поселение и откуда сюда пришли первые люди. На самом высоком месте среди густого бурьяна видны были отдельные обтесанные камни, напоминающие остатки фундамента какого-то большого каменного строения. Местные жители предполагали, что на том месте в давние времена стояла церковь и весь приход состоял из мирян, живших в соседних деревнях, которых теперь уж нет, даже их названия стерлись из людской памяти.

Ближайший поселок, тот, что с церковью, назывался Озерское, и почему такое название, никто объяснить не мог, поскольку никаких озер на много километров не было. Отсюда по грунтовой дороге можно было найти попутную машину до трассы, а если повезет, то и до райцентра. Недалеко от поселка и деревни находился монастырь со своей церковью. Монастырь вместе с Верхними холмами и Озерским образовывали что-то вроде треугольника. Все, что их связывало между собой – даже не проселочные дороги, а тропы, извивающиеся по лесу и слабо натоптанные, поскольку надобность в общении у местных жителей двух поселений между собой, да и с монастырскими возникала крайне редко. Верующих в деревне было мало: стариков почти не осталось. Молодежь в основном подалась в города, поскольку на родной земле заработать на жизнь было невозможно, а жившие в деревне в настоящее время были из поколения, воспитанного еще при прежней власти, в духе атеизма. Вот и жили все сами по себе вполне самодостаточно. Только девки сильно переживали оттого, что женихов было раз-два и обчелся.

Первое время, как Тимофей поселился в заброшенной избе, пересудов у местных жителей было много; кто такой и зачем приехал в их деревню этот красивый, высокий, молодой человек с серо-голубыми глазами? Девки, нарядившись и даже наведя макияж, каждый вечер прогуливались мимо его избы. Встретив Тимофея на улице, обязательно здоровались по-старорусски, с поклоном. Но стоило один раз выйти молодому человеку из избы в рясе, как сразу же смолкли все разговоры, успокоились девчата, и народ решил: монах приехал, отшельником жить будет. Но оказалось, что был он общителен, любил поговорить с незнакомым человеком; больше, чем сам говорил, слушал собеседника, иногда задавая вопросы, пытаясь проникнуть в суть его души и понять его, ничего сам не утверждая и ничего не доказывая тому, с кем говорил. Кротость и смирение были в его облике, и этим он сразу же располагал к себе человека на откровенный разговор.