В поисках дома

Франц отвернулся, чтобы мать не видела, как на глаза навернулись слёзы. Гнетущая осенняя погода за окном только всё усугубляла.

– Да, конечно, мама, я пойду собирать чемоданы.

Амелия издала сдавленный смешок и спустилась ниже, чтобы снова лечь.

– Хорошо, да… хорошо. Я пока отдохну. Нечего тебе тут сидеть, иди, прогуляйся.

Сын не стал спорить и кивнул. Он поцеловал мать в лоб и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Переполняемый эмоциями, Франц опёрся о стену и начал глубоко дышать, пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце. «Я верю, что всё будет хорошо». Внизу зазвонил телефон. Франц неторопливо спустился и нехотя поднял трубку.

– Да?

– Привет, француз! Это Эмма. Мы с ребятами вечером собираемся отпраздновать наш выпуск. Ты пойдёшь? Все тебя ждут.

Эмма часто то коверкала имя парня, то подбирала различные эпитеты для обращения, чем изрядно выводила его из себя. Мало кто знал, что его мать француженка и что он неплохо говорит по-французски, поэтому со стороны казалось, что подруга просто дразнит его.

 Обучение наконец закончилось. Эмма и ещё несколько человек из группы готовились к выпускному дню почти полгода. Юридический факультет Мангеймского университета являлся отличным началом для вступления во взрослую жизнь. Отец в кои-то веке казался довольным. Мысленно возвращаясь в учебные дни первых курсов, Франц припоминал, что часто не было возможности даже нормально поесть, и он заметно исхудал. Эмма то и дело приносила парню в библиотеку что-нибудь перекусить и сидела с ним, пока Франц читал не книги по юриспруденции, а работы по истории, и в сотый раз пытался отыскать что-то в работах Гюстава Лебона.

– Нет. Много дел.

– Может, мне приехать?

– Всё хорошо, Эмма. Отмечайте без меня, потом расскажешь, как всё прошло.

– Эх, ладно. Увидимся позже.

Он положил телефон на стол и закрыл глаза. Разговор получился какой-то сухой и холодный. Франц вздрогнул, когда подумал, что превращается в своего отца. Подступающий к горлу ком и сухость во рту натолкнули на мысль, что нужно выпить. У отца в кабинете отличный бар, и Франц сделал несколько шагов вперёд. В широкую чёрную дверь не было никакого желания входить, но выпить тянуло сильнее. Он тихо приоткрыл дверь в кабинет и направился к бару. Старинный платяной шкаф семнадцатого века так часто открывался, что дверцы даже не скрипели. Парень присел и открыл нижние створки.

– Ром, виски, джин, водка… виски, ром, джин…, пожалуй, виски.

– И мне налей.

Франц вздрогнул от неожиданности.

– Я тебя не заметил.

Отец сидел в углу кабинета на диване, закинув ногу на ногу. Несмотря на его строгий вид и морщинки в уголках глаз, сверстники Франца всегда говорили, что отец легко сошёл бы за его старшего брата. Те же черты лица, тот же русый цвет волос и прямая осанка объединяли их, но взгляд… он выдавал настоящий возраст. Серые глаза отца смотрели как будто насквозь, с присущим им циничным прищуром. Лицо не выражало ни одной эмоции – издержки всё той же профессии. Франца всегда забавляло, что отец закрашивал седину, чтобы выглядеть гораздо моложе, хотя в его работе возраст имел достаточный вес. Вокруг него были аккуратно разложены рабочие бумаги, а экран телефона то и дело загорался от входящих звонков и сообщений.

 Франц разлил виски, подал отцу бокал, сел рядом в кресло и залпом выпил содержимое стакана. Неловкое молчание и витающее напряжение всегда присутствовали в их отношениях, но сейчас оно было просто невыносимо.

– Мама умирает.

– Я знаю, – ни один мускул не дрогнул на его лице. Взгляд остался таким же пустым и безучастным. Он сделал глоток виски. – Мне нужно закончить работу, ужинай без меня.

Отстранённость отца нисколько не удивила Франца. Он всегда был таким, и даже сейчас ничего не изменилось. Франц, выждав несколько секунд, поднялся и вышел из кабинета, прихватив с собой бутылку.

 Хлопнув входной дверью, он оказался во внутреннем дворе. Франц уселся на ступени и сделал ещё пару глотков виски. Маме не нравилось, когда сын был пьян, но сейчас это вряд ли бы её побеспокоило. Ещё пару глотков, и уже чувствуется приятное тепло, растекающееся по всему телу. Голова начинает кружиться и жизнь кажется легче. Франц смотрел на увядающую природу и вспоминал весь свой жизненный путь.