В подземелье старой башни, или Истории о Генриетте и дядюшке Титусе

— Что не интересуюсь зубочистками, — сказал дядюшка Титус. — У меня лично зубы здоровые.

— А вообще-то вы знаете этого господина Треста? — осведомился рабочий.

— Разумеется, господин Пошка, — ответил дядюшка Титус. — Я как-то в Бразилии ел с ним суп из акулы. Щупленький такой, тихий господин, в рот не брал спиртного, вежливый и обходительный.

— Очевидно, он задумал вас похитить, — заметил Пошка. — Вы ведь выдающийся изобретатель.

— Хотел бы я изобрести способ выбраться отсюда, — сказал дядюшка Титус. — Конечно, будь в моем распоряжении часа три, я мог бы перетереть веревки о край каменных ступенек. Но вряд ли мошенник согласится ждать так долго.

— Значит, вы должны его как-то задержать! — воскликнула полная молодая женщина. И немного погодя добавила: — Давайте рассказывать ему интересные истории?

— Какие же истории, Якоба? — спросил дядюшка Титус.

— Истории о Генриетте и дядюшке Титусе, — с торжеством объявила Якоба. — Чтобы послушать про Генриетту и дядюшку Титуса, всякий отложит самую срочную заграничную поездку. Так ему захочется узнать все до конца. Тут как раз вернулся Пиль.

— Счастливо оставаться, не скучайте без нас, — посоветовал он. И, взявшись за веревку, поднял дядюшку Титуса, словно почтовую посылку, намереваясь навсегда покинуть башню Чудилы.

— Не волнуйтесь, Пиль, — крикнул ему вслед Пошка, — нам скучать не придется!

— Не придется? — с удивлением оглянулся Пиль. — А что вы собираетесь делать?

— Будем рассказывать истории, — отвечал Пошка. — А таких интересных историй, как наши, нет и не было на свете. Это даже малый ребенок знает.

— Вы меня заинтриговали! — воскликнул Пиль. — Валяйте рассказывайте.

— Очень надо! — высокомерно бросил Пошка. — Наши истории слишком хороши для ваших грязных ушей.

— Слишком хороши для моих ушей?! — Пиль бросил дядюшку Титуса на пол, вытащил револьвер и, наставив его на рабочего, повторил: — Слишком хороши для моих ушей, да?

— Вы, может, полагаете, что я подчинюсь насилию? — воскликнул Пошка. — Ну что же, вы несомненно правы. — И тут же принялся рассказывать историю

2 О БОРЕЕ

Зажав под мышкой несколько мотков проволоки, дядюшка Титус вышел из своей лаборатории и направился в сад. Там он поставил под развилистой старой вишней железный садовый стул, взобрался на него и стал натягивать проволоку между двумя толстыми сучьями — где чаще, где реже.

— Что это такое? — спросила из окна верхнего этажа Генриетта.

— Арфа, — пояснил дядюшка Титус.

Обмахнув сиденье носовым платком, он уселся на садовый стул, положил ногу на ногу, скрестил руки и закрыл глаза.

— А чего ты ждешь? — опять спросила Генриетта.

— Ветра, — ответил дядюшка.

— И я жду ветра, — сказала Генриетта. — Я мо́ю голову.

Тут налетел легкий северный ветерок, и дерево зашумело. Это были удивительные звуки, будто отдаленный нежный лепет.

— Ветер играет на арфе, — пояснил дядюшка Титус.

— Хорошо играет, — должна была признать Генриетта. — Только фантазии у него маловато. Заладил одно и то же.

Генриетта высунулась из окна, чтобы ветер просушил волосы, и в тот же миг раздалась чудесная музыка. Струны пели и бушевали. Они исполнили настоящую мелодию — хоть иди танцевать.

— Как это получается? — спросила Генриетта.

— Это северный ветер! — взволнованно крикнул снизу дядюшка Титус. — Я на своем веку много арф смастерил, но ничего подобного никогда не слышал.

В следующие дни в газете появились сообщения о невероятных событиях в северных районах. Там пронесся ураган, не предсказанный ни одним ученым. На Балтийском море он засыпал снегом экскурсионные пароходы с отпускниками, выкинул в Одер взрослого кита, а в Ро́стоке поменял крышу ратуши на крышу городского театра. По всем данным получалось, что ураган движется в направлении Шварцы. Он уже достиг районного центра Шварцвассера и остудил разлитый по тарелкам суп у жителей городка Шварценталя.

— Ему бы уже давно пора быть здесь, — заключил дядюшка Титус, — но я не слышу рева.

— Разве ураган ревет? — удивилась Генриетта.

— Громче тигра, — подтвердил дядюшка Титус.

— А ты когда-нибудь слышал, как он ревет? — спросила Генриетта.

— И не раз, — сказал дядюшка Титус. — В зверинце.

— Вот как! — подивилась Генриетта. — Так у них и ураган в зверинце?

— Да нет же, тигр, разумеется! — с досадой бросил дядюшка Титус.

Едва они разобрались в этом вопросе, окно с шумом распахнулось, и в комнату, больно стукнув дядюшку Титуса по темени, влетела пара серебряных туфель на каблучках-шпильках.

— Кто это кидается туфлями? — возмутился дядюшка.

— Ураган, — сказала Генриетта. — Хоть бы еще чего-нибудь подкинул.

Снова хлопнула рама, и по воздуху проплыло чудесное белое парчовое платье. Прежде чем они успели изумиться, окно хлопнуло в третий раз, и Генриетте на колени упало золотое колечко с молочно-белой жемчужиной, как раз под стать ее жемчужной нитке.

Генриетта нарядилась в парчовое платье, обула туфельки, надела на пальчик кольцо, и все ей так шло, что она сразу стала прехорошенькой.

— Вот это ураган! — сказал дядюшка Титус. — Даже туфли у людей с ног срывает.