В подполье можно встретить только крыс…

И еще одну прекрасную черту Опанасенко узнал я вскоре. Ни у кого не спрашивая, Опанасенко на месте убывших дивизий начал формировать новые дивизии. Была объявлена всеобщая мобилизация всех возрастов до 55 лет включительно. Но этого все равно было недостаточно. И Опанасенко приказал прокуратуре проверить дела лагерников и всех, кого можно, освободить и направить в войска. Меня он послал в Магадан с приказом — лично некоронованному царю Магаданского края Никишову, организовать проверку лагерей и максимально возможное количество заключенных освободить и направить во Владивосток. Маленький, довольно противного вида, мозглявый полковничек, приняв меня в богатом кабинете дома с колоннами, странно контрастировавшего с пустынной местностью и лагерными вышками, начал читать мне лекцию о Магадане, о том, что здесь не держат маловажных преступников, и что он, если нависнет угроза, прикажет всех перестрелять, а оружие в руки никому не даст. Я не очень вежливо перебил его, сказав что выполняю поручение представителя Ставки Верховного Главнокомандования и СТО, и что у полковника есть его приказ, на который он обязан дать ответ. Полковник, который в течение всего разговора ни разу не снял папаху, по-видимому полагая, что она делает его выше и внушительнее, откозырял мне и сказал, что ответ он подготовит. Что он написал, я так никогда и не узнал. Знаю только, что Опанасенко вызывал Гоглидзе и долго с ним говорил. И еще знаю от Аркадия Кузьмича, что из-за этой поездки или из-за другой — я еще ездил в Оху на Сахалин, где на базе ремонтной мастерской бурового оборудования создавалось военное производство. Или же на основе обеих поездок, но я стал предметом разговора между Сталиным и Опанасенко. Опанасенко заранее знал, когда будет разговор и приглашал кое-кого из должностных лиц. Во время одного из таких разговоров, на котором присутствовал и Аркадий Кузьмич, он услышал, как Опанасенко сказал:

— Григоренко? Есть такой, Иосиф Виссарионович. Затем он внимательно что-то выслушал и заговорил снова:

— Иосиф Виссарионович, все это вымысел. Мои подчиненные, если едут по моему поручению, то выполняют мои указания самым точным образом. Григоренко тоже выполнял мои указания, и за то, что он сделал, несу ответственность я один.

Затем снова, после паузы:

— Нет, нет, Иосиф Виссарионович, проверять нечего. Я уже проверял. Григоренко прекрасно выполнил мое поручение. Вот же сволочи, — сказал он, положив трубку, — наплели такое, что только под расстрел.

Очевидно, если б Опанасенко повел себя по другому, не писать бы мне этих воспоминаний.