В подполье можно встретить только крыс…

Я сказал ему об этом, когда мы возвращались домой. Он засмеялся: «Я же это делаю уже два года. Тут ведь вопрос не в том, сделали или не сделали, а в том, что солдат надо кормить и одевать. У нас, ведь, вольнонаемных фактически нет. Я, да конюх, да еще жена числится секретаршей. Работа же на плечах стройбата. Их призывают – полторы сотни человек – на три месяца. Потом на смену приходят другие, потом третьи. Потом три месяца – никого. Затем начинается новый цикл. У меня это уже третий цикл начался. На двух предыдущих я набил достаточно шишек и теперь уже не ошибусь. В чем не ошибусь? Не в том, чтобы что-то пропустить в рапортичке или записать лишнее. На это наплевать. Этого никто проверить не может. Если б можно было поднять все рапортички и подытожить, то наверно все болтики оказались бы привинченными не менее 10-20 раз. Поэтому я забочусь только о том, чтобы солдат заработал достаточно для своего пропитания, казарменного содержания и обмундировки, а на руки чтоб он получил за три месяца несколько рублей, не больше… и если ему даже на обратную дорогу не хватит его заработка, то это уже не моя забота. Не могу же я платить за ничегонеделание. Они же черти ничего делать не хотят. Наказать за это голодом или не выдать обмундирования я не имею права. Они же пришли сюда не по своей воле. Да и начальство этого не дозволит. Если заработка не хватит на оплату пропитания, проживания, обмундирования, поднимется такое, что не приведи Господи. Скажут, что я наношу вред государству. А не заработали сверх того, то не моя вина. Так работали».

Утром следующего дня я снова пошел с Васильевым на встречу с бригадирами. Эта утренняя встреча называлась «наряд». Суть ее в том, что Васильев вписывал бригадиру в бланк наряда, что и где сделать за день. И снова я был поражен памятью Васильева. Он заполнял бланки, не заглядывая ни в какие записи. Когда я ему сказал об этом, он засмеялся: «Ничего, походишь несколько дней на мои наряды и будешь заполнять не хуже меня».

Но я этому так и не научился. Дня через три я попросил Васильева обходиться на нарядах и рапортичках без меня, а мне дать его лошадь, чтобы я смог объездить и изучить подучасток. Первый день я просто объезжал. Вернулся поздно, весь в грязи. Конь из белого превратился в серого. К Васильеву не пошел. Решил, начиная со следующего дня внимательно обследовать каждую огневую точку. А значит надо было отоспаться.

Около двух недель я занимался обследованием. Подробно описал все недоделки в каждой точке. Попутно убедился, что действительно никто ничего не делает. Бригады шли на назначенные им по наряду объекты. Там отдыхали и тем же путем шли обратно. Если объекты были недалеко (2-3 км), то что-нибудь делали на них. Если же далеко – в 8-ми, 10-ти, 12-ти км, то ограничивались простой прогулкой туда и обратно.

Закончив обследование подучастка, я пришел к Васильеву:

– Ну, слезай со своего стула. Наряды начну теперь выписывать я. – И положил перед ним толстую тетрадь, в которой были описаны недоделки на всех огневых точках. Но с Васильевым случилось что-то неожиданное. Куда девались его приятельский тон и всегдашняя приязнь ко мне. Он отодвинул тетрадь и сухо официально произнес:

– Нет уж! Начальник подучастка я, и все будет делаться, как делалось до сих пор.

Я попытался перейти на шутливый тон. Потом начал доказывать, что надо по-серьезному взяться за ликвидацию недоделок, так как действуя по-старому мы никогда их не устраним. Но Васильев был непреклонен.

Тогда я сказал:

– Ну, значит вместе нам не работать и взялся за телефон.

Васильев активно помогал мне добиться связи. После долгих усилий, наконец появился Минск, а затем и начальник инженеров Минского Укрепленного Района Загорулько (К-10, один ромб). Слышимость была отвратительная, разговор часто прерывался, но в конце концов я сообщил:

– Недоделки, если их устранять так, как это делается сегодня, никогда не будут устранены. Я предложил другую методику, но Васильев категорически против. В таких условиях мое пребывание здесь абсолютно бесполезно. Прошу перевести в любое другое место, где я мог бы работать с пользой, а не штаны просиживать.

В ответ я услышал:

– Сам решить этот вопрос не могу. Доложу коменданту. Никуда не выезжайте. Решения ждите на месте.