В подполье можно встретить только крыс…

Через несколько минут батальон исчез, как в воздухе растворился. Мы с Александровым укрылись в кустах, откуда хорошо видна дорога. Сидим, разговариваем. Наблюдаем за дорогой. По моим расчетам, немцы давно должны были появиться в поле видимости. Но нет. Прибегает связной от разведки, которая была выслана одновременно с организацией засады. Принес адресованную мне записку: «Достиг указанного вами места. Немцев нет». Сажусь в машину. Беру Александрова и связного разведки. Догоняем разведку. Да, это то место, где мы обгоняли колонну. Немцев нигде нет. Я смотрю на Тимофея Ивановича и водителя: «А немцы действительно были? Нам не привиделось?»

– Хорошенькое привиделось! – ворчит Тимофей Иванович. Я чуть в штаны не наложил. Никогда в жизни такого страху не переживал. А тут вы еще со своими шуточками о винтовке и автомате. Тут смерть явная хоть с бомбой, а не то, что с автоматом, а вы…

– Да, но где же немцы?

– В лес ушли, – уверенно говорит Кожевников. – Надо поискать.

Все мы тихонько пошли по ходу колонны, внимательно осматривая местность по обе стороны от шоссе. И я как-то не заметил, что Тимофея Ивановича с нами нет. Вдруг раздался его далекий голос… Он звал нас. Оказалось, что Кожевников пошел не с нами, а в противоположную сторону. И теперь сигнализировал нам, что видит следы колонны. Мы подошли к нему. Он стоял у проселка, который отходил вправо от шоссе и убегал в лес. На проселке были ясно видны следы множества кованых немецких сапог.

– А вы почему пошли в эту сторону? – спросил я у него.

– Я видел этот проселок, когда мы подъезжали к колонне. И я сообразил, что, если они решили уйти от нас, то они не пойдут вслед за нашей машиной, а скорее всего воспользуются проселком. Тем более, что это очень просто – скомандовать колонне кругом и маршировать на проселок.

– Разведчикам прощупать опушку леса! – скомандовал я.

Через некоторое время сержант-начальник разведгруппы прокричал с опушки: «Есть колонна!»

И мы увидели ее. Вернее, зримый след. Немцы как шли в колонне по три, так остановились и… сняли с себя все. С немецкой аккуратностью, на месте каждого солдата и офицера положены ранцы, на них сложены костюмы, рядом поставлены ботинки, положены автоматы. Не было только самих шедших в колонне людей.

– Как же они ушли? – воскликнул Александров. – Неужели в одном белье?

– Нет! – сказал я. – У них гражданское, видимо, было запасено пораньше. В ранцах носили. Обратите внимание – все ранцы пустые.

– А не убили они нас, сказал Кожевников, потому, что шуму боялись. У них, значит, заранее было намечено, как лучше выйти из войны. А любой шум мог помешать этому. Вот они и сказали глядя на нас – пусть живут! Спасибо им за это. – И он поклонился следам колонны. – Я желаю каждому из них благополучно добраться до дому.

Все слушали его, молча потупившись. Казалось, и каждый из них посылал доброе напутствие ушедшим.

Весь этот необычный эпизод навсегда врезался в мою память. И всегда, вспоминая его, я особенно удивляюсь тому, что у меня не было страха. Это даже неестественно. Обгонять колонну я был вынужден, ибо попытка развернуться на ее хвосте, ничего кроме гибели, не сулила. Но делать это без страха – противно природе человека. И никто не отказал бы мне в мужестве, если бы я, проезжая мимо колонны, испытывал страх, как никто не обвинил в трусости «испугавшегося» Кожевникова. Но у меня не было страха.

Последний эпизод, о котором я расскажу, был уже после войны, то есть 12 мая 1945 года. В этот день наша дивизия вела свой последний бой с войсками не капитулировавшей группировки фельдмаршала фон Шернера. Только что мы заняли без боя Пардубице и полки устремились далее на Запад – к Праге. Вскоре послышалась интенсивная орудийная перестрелка. С нашей стороны били 85 миллиметровки – полевые и зенитные. От немцев неслись звуки выстрелов из танков и самоходок. Я решил лично посмотреть что там происходит. Сел в «виллис» и поехал. Дорога совершенно пустая. Ориентируюсь по выстрелам – до переднего края представляется еще далеко. Едем. Звуки боя быстро приблизились. Говорю шоферу: «Найди место и с дороги в укрытие!» и он нашел. Вправо отходил проселок. Причем, в каком-нибудь десятке метров он ныряет в довольно глубокую выемку. Я остановил машину и взбежал на откос. Осматриваюсь, а тем временем достаю бинокль. И вдруг перед глазами в каких-то трех – пяти десятках метров от меня зловещее кольцо – жерло орудия. Но я не вижу самого орудия. Передо мной только кольцо, которое медленно двигается, нацеливаясь на меня. Не успеваю ничего сообразить, придумать что делать, как меня резким толчком кто-то сбивает с ног, и мы вместе катимся под обрыв, а в то место, где я только что стоял, ударяет болванка (противотанковый снаряд) и, противно взвизгнув, куда-то рикошетирует.

– Извините, пожалуйста! – поднимаясь и отряхиваясь, говорит мне младший лейтенант-артиллерист. – Но там была самоходка. Если бы я крикнул вам, вы не успели бы уйти.