В плену пертурбаций

Вскоре Дормас утомилась скакать, наклонила голову и впилась зубами в сочные стебли. Первый миг священнодейства был исполнен невыразимого восторга. Она жадно хватала траву и думала о том, что отыскала волей случая площадку для игр, о которой грезила в бытность свою жеребенком, что теперь может, в кои-то веки, отдохнуть от тягот долгого пути.

Лошачиха повалилась наземь и принялась, взбрыкивая всеми четырьмя ногами, кататься по разнотравью. Она дышала полной грудью, впитывая пьянящие ароматы, а каждый стебелек травы приятно холодил небо, словно сохранил на себе капельки утренней росы. Время от времени на зуб Дормас попадался клевер, вкус которого как бы открывал дорогу к неведомому доселе блаженству. Такого луга просто не могло существовать в действительности, однако он был и, мало того, находился в полном распоряжении Дормас, которой он казался заслуженным вознаграждением за тяжкие труды и многолетние жертвы на благо общества.

Сорбл, отправившийся на разведку, не верил своим глазам. Деревья внизу внезапно расступились и выстроились неким подобием частокола вокруг озера, вода которого имела золотистый оттенок. Озеро располагалось сразу за проходом, по которому пробирались прикованные к земле спутники филина. Сорбл присмотрелся повнимательнее. У дальнего, северного берега вода была лазурно-голубой, что свидетельствовало об изрядной глубине. Однако вдоль южного побережья тянулось мелководье; совершенно не напрягая зрение, можно было разглядеть на дне гальку и чистый речной песок. Мелководье буквально кишело рыбой; такого количества Сорблу не доводилось видеть никогда в жизни. Доходило до того, что рыбины терлись друг о дружку боками, ибо им попросту не хватало места! Филин наметил себе цель: вон того лосося, потом форель, потом линя, а на закуску – красноперку. Ему не потребовалось ни малейшего усилия, чтобы завладеть добычей. Он сложил крылья и, растопырив когти, устремился вниз, а рыба даже не попыталась спастись бегством. Когда Сорбл врезался в воду, его, естественно, окатило с головы до лап. Несколько капель попало в клюв. Он сперва ничего не понял, однако затем, очень быстро, сообразил, что к чему, и подивился собственной тупости. Как можно было не узнать этот золотистый цвет?

Сорбл швырнул форель на берег, решив, что подзаправится позднее, и окунул клюв в воду. Ему хватило одного-единственного глотка, чтобы убедиться в правильности догадки. По берегам озера росли дикие злаки.

Каким-то чудом здесь веками шел процесс ферментации, в результате чего озеро стало тем, чем стало. Но как в нем могла выжить рыба? Впрочем, подумалось филину, какая разница? Главное в том, что крепость озерной воды – градусов восемьдесят, а на мелководье, пожалуй, и побольше. К тому же, как не замедлил удостовериться Сорбл, вода имела разный привкус, что, без сомнения, зависело от того, какие именно злаки растут на берегу в том или ином месте. Ему вдруг вспомнился благословенный дождь, что пролился по воле Клотагорба на исстрадавшийся Оспенспри. Что ж, похоже; только тут не надо гоняться за каждой каплей, не надо спешить и поминутно оглядываться на хозяина.

Сорбл припал к живительной влаге и пил до тех пор, пока не почувствовал, что вот-вот лопнет. Тогда он уселся на берегу, подобрал форель и принялся утолять голод. Поджаривать рыбу ему было лень; вдобавок сырое мясо как нельзя лучше дополняло чудесный дар природы, во всех отношениях превосходный напиток.

Стоит ли тратить впустую годы, пресмыкаясь в учениках волшебника, когда перед ним открываются поистине блистательные возможности?

Решено: он разорвет договор с Клотагорбом, слетает в Линчбени или в Оспенспри и заключит сделку с кем-нибудь из виноделов, чтобы тот поставлял сюда бутылки. Нужно только заглянуть к землемеру, застолбить озеро и окрестности на правах первооткрывателя. Да, со временем у него появятся партнеры, а пойло из озера будет продаваться в каждом баре Колоколесья. Сорбл громко расхохотался, представив себе потуги многочисленных налоговых инспекторов отыскать таинственную «винодельню» и обложить налогом ее владельца. А когда он достаточно разбогатеет, продолжал размышлять филин, то наймет в слуги Клотагорба – пускай узнает, почем фунт лиха!