В Петербург со своими бандитами

На Николая, по всей видимости, не произвели никакого впечатления ведомственная принадлежность и звание Селезнева, и Дон окончательно уверился в том, что его собеседник невинен, как агнец. Если Кузнецов и обратился к нему за помощью, то ни словом, ни намеком не дал понять, что скрывается от представителей закона. И Дон пошел ва-банк.

— Скажите, Николай Александрович, давно вы не видели своего бывшего сослуживца Василия Кузнецова?

Физиономия молодого человека мгновенно утратила благодушное выражение, и Селезневу пришлось сделать над собой колоссальное усилие, чтобы не выдать охватившее его ликование. «Я угадал! Рябой приходил к нему!»

— Могу я взглянуть на ваши документы? — с холодной вежливостью спросил Сивоконь.

Дон достал удостоверение и, не выпуская его из рук, приблизил к лицу молодого человека. Тот долго разглядывал внутренность корочек и наконец сдержанно кивнул.

— Благодарю вас. Если позволите, я ненадолго отлучусь в дом.

На этот раз насторожился Селезнев:

— Зачем?

— Я хочу позвонить в ваше управление и получить подтверждение, что вы действительно там работаете и находитесь в Санкт-Петербурге с ведома и по поручению начальства. Извините мое недоверие, но у меня есть основания соблюдать осторожность.

Селезнев достал из кармана мобильный телефон.

— У меня тоже есть основания соблюдать осторожность, — сказал он. — Попросите вашего коллегу сходить в дом и принести телефонный справочник. А телефон, как видите, у меня есть.

Сивоконь обдумал это предложение и снова кивнул.

— Илья Андреевич, вы не могли бы принести мне телефонный справочник центральных государственных учреждений? — крикнул он в окошко машины.

Усатый посмотрел на молодого человека с сомнением и нехотя удалился. Теперь он явно не доверял Селезневу и опасался оставлять своего начальника наедине с ним.

— Может быть, пока мы ждем, вы расскажете мне, в чем дело? — спросил Сивоконь. — Или это будет разглашением тайны следствия?

— Я могу рассказать, — подумав, ответил Дон. — Но это долгая история.

— А вы постарайтесь рассказать ее покороче.

— Хорошо. В Москве в ночь с понедельника на вторник на машину некоего Аркадия Сарычева — в ней находился и ваш друг — было совершено нападение. Машину обстреляли из автомата, шофер погиб. А Сарычева и Кузнецова в Москве больше никто не видел. Кроме одной девушки. Девушка — ее зовут Варвара — в ту ночь уезжала в Петербург и на вокзале обратила внимание на двух мужчин, поведение которых показалось ей странным. Они взяли билеты на тот же поезд (кстати, по чужим документам) и оказались с Варварой в одном вагоне. В дороге они усиленно домогались ее общества, и в конце концов Варвара согласилась посидеть с ними полчаса и выпить рюмку коньяку. На следующий день проводница едва ее добудилась — поезд уже давно стоял на перроне, и все пассажиры разошлись. Варвара приписала свою сонливость усталости и, забыв о попутчиках, отправилась гулять по городу. Вечером, разговаривая с подругой, она смеха ради рассказала о дорожном знакомстве и нарисовала портреты попутчиков — нечто вроде шаржа. А на следующий день Варвара исчезла. Пропала во время прогулки, когда подруга ненадолго отлучилась. Замечу, что Варвара и мой близкий друг. Я приехал сюда ее разыскивать и выяснил интересные вещи. Опуская подробности, скажу только, что люди, которых Варвара нарисовала перед своим исчезновением, сняли квартиру на той самой Ижевской улице, где ее видели в последний раз, и тоже таинственным образом исчезли. А мой коллега, ведущий в Москве дело об убийстве шофера, опознал по ее рисункам пропавших Сарычева и Кузнецова.

Николай долго молчал. Усатый охранник вынес и сунул в окошко машины справочник, а сам встал неподалеку. Сивоконь начал бездумно листать страницы, при этом взгляд его был устремлен на дорогу.

— Я не буду звонить, — сказал он наконец. — Скажите мне только фамилию, имя-отчество своего начальника и номер его телефона.

Селезнев назвал телефон Кузьмина и двух заместителей начальника управления, номер одного из которых он помнил неточно. Николай сверился со справочником, захлопнул его и повернулся к собеседнику.

— Я понимаю: ваши подозрения оправданны, Федор Михайлович. Но мне трудно поверить, что Василий может быть замешан в похищении девушки. Он мой друг… Черт, да что там друг! Он мою пулю принял, понимаете? Я не могу… Я не знаю, что мне делать…

«Нужно найти слова, — думал Дон. — Я должен убедить его. Но как? Этот человек обязан Кузнецову жизнью. Его не проймешь взыванием к чувству гражданского долга и напоминанием об ответственности перед законом».