В первый раз

— Для этого у нас еще полно времени, — ответила она.

Блейк нахмурился, не восприняв всерьез слова Жак.

— Подозреваю, что восемь месяцев пролетят очень быстро.

Жак заправила выбившийся локон за ухо и провела ладонями по ткани платья.

— Мы можем пожениться и после того, как ребенок родится.

Блейк понял значение этой фразы: Жак хотела притормозить. Ему не понравилась мысль о том, что придется ждать. Почувствовав раздражение, он внимательно посмотрел на Жак.

— Мы должны пожениться до рождения ребенка, — твердо произнес он.

Она недовольно сморщила нос:

— Кто сказал?

Блейк открыл рот, но нужные слова не приходили на ум. Он пытался найти ответ, который не был слишком банальным и слишком устаревшим. Общество? Семья? Традиция? Для Жак все эти варианты прозвучали бы смехотворно.

— Я сказал, — наконец бросил Блейк.

Жак приподняла бровь, по ее лицу было видно, что она считает его ответ притянутым за уши.

— Я отказываюсь идти к алтарю под дулом пистолета.

Лимузин уже въезжал в респектабельную часть города.

Недовольный таким поворотом разговора, Блейк сжал губы в тонкую полоску, затем пробурчал:

— Никакого оружия.

Машина остановилась, водитель открыл дверцу, прервав их беседу. Воспользовавшись моментом, Жак выскользнула из салона. Блейк последовал за ней. Он взял ее за руку и повел по ступеням к роскошному современному зданию, удивленный увиденным. Конечно, событие было связано с медициной, но едва ли центр пластической хирургии подходил для проведения благотворительной акции, пусть и посвященной раку груди.

В этот вечер все было не так, как он ожидал.

Блейк провел Жак через стеклянные двери и заполненный гостями холл. Затем попробовал еще раз.

— Это же в интересах ребенка, если мы…

Жак повернулась, и, положив руку ему на грудь, посмотрела на Блейка внимательным взглядом.

— Оглянись, — произнесла она, указывая широким взмахом на богатую публику, сияющий паркет и сталь. — Сегодня мы повеселимся. А об этом можем поговорить позже.

Но в течение следующего часа и сорока пяти минут беспокойство усиливалось, отравляя вечеринку. Жак выглядела потрясающе в своем платье, с волосами, свободными волнами спадающими на плечи и спину. Она легко общалась с гостями, усугубляя этим болезненно-тревожное состояние Блейка. Шел молчаливый аукцион работ художника, посвященных проблемам женского здоровья, но Блейк не обращал на него внимания. Он чувствовал себя отстраненным. Одиноким. Блейк бросил взгляд на картину маслом, изображавшую женщину, делающую маммограмму. Кто станет позировать для подобной сцены? Видимо, художник мог сбагрить такое произведение лишь на благотворительном вечере.

— Мне нравится эта, — произнесла Жак, рассматривая женщин на разной стадии беременности, написанных маслом. Она улыбнулась. — Для мужчин это всего лишь несколько шагов.

Блейк искоса посмотрел на Жак, собираясь выложить еще один аргумент в пользу женитьбы до рождения ребенка, но тут его прервал голос:

— Блейк!

Он обернулся и увидел, как к ним приближается подруга матери, Гейл Тейлор. Худая блондинка за пятьдесят, светская львица, она явно не брезговала предложениями об увеличении груди. Она, улыбаясь, обняла Блейка. Он представил ее Жак.

— А, да. — Улыбка Гейл стала шире. — Я видела клип с той звездой рэпа. Тем, кто предложил профинансировать музыкальную программу для клуба подростков. Мои поздравления.

Жак просияла.

— Спасибо, — ответила она. — Жду не дождусь, когда смогу вернуться к работе.

Естественно, она не упомянула, что для начала с нее должны снять обвинение. Но, как обычно, Жак не заморачивалась деталями.

Блондинка, заговорщицки подмигнув, наклонилась к Жак. Голос ее стал ниже.

— Я слышала, недавно напали на волонтера клуба, когда она шла к машине, — сказала Гейл. Сердце Блейка тревожно забилось, а Гейл продолжала: — Это не самый безопасный район. Будьте осторожны, Жак.

— Я там работала с тех пор, как окончила колледж. И до этого три года была волонтером. Она уверенно улыбнулась. — У меня никогда не возникало с этим проблем.

Выражение ее лица и тон подсказывали, что Жак была абсолютно спокойна. Но это ничего не значило, поскольку она вообще редко о чем-то беспокоилась, даже если это было действительно важно. Как, например, брак и ребенок.

И будущее малыша.

Блейк с трудом сдерживался.

— На волонтера напали? — спросил он.

— Прямо на этой неделе, — ответила Гейл. — Но сейчас она в порядке.

Он повернулся к Жак:

— Ты знала?

— Нет, — беззаботно улыбнулась она. — Но уверена, ничего серьезного.

— Вы шутите? — Гейл явно не была с ней согласна. — Ее избили до потери сознания. Коллега нашел ее на стоянке. Из раны на ее голове текла кровь.

Каждое слово доставляло Блейку нестерпимую боль, в уме рождались яркие образы. Отец в покореженной машине. Беременное тело Жак, распростертое на парковке.

Ладони Блейка вспотели, зрение затуманилось. Он мог видеть лишь розовые губы Жак, которые шевелились, когда она произносила какие-то фразы. Кажется, женщины вновь вернулись к теме работы в клубе. Но ее лицо расплывалось, накладывалось на лицо отца. Серое. Неподвижное.

Безжизненное.