В паутине

Питер продолжал любить перемены. Он родился с душой Бальбоа или Колумба. Главным соблазном для него стало попасть туда, где еще не ступала нога человека. В нем кипела неутолимая жажда жизни. «Жизнь, — бывало, говорил он, — это огромное чудесное приключение, которое мы делим с богами». Когда ему было четырнадцать, он заработал на свое первое кругосветное путешествие, начав с десяти центов и трудясь на судне, перевозящем скот в Австралию. Вернулся домой со шкурой тигра-людоеда, которого убил сам, для украшения пола в гостиной матери, и коллекцией великолепных голубых африканских бабочек, ставшей предметом хвастовства клана. Он вновь поступил в школу, усердно учился и со временем получил специальность инженера-строителя. Эта профессия позволила ему путешествовать по свету. Заработав достаточно денег, чтобы не работать какое-то время, он бросал дела и занимался исследованиями. Он всегда стремился к неизвестному, не нанесенному на карту, не обнаруженному. Семья смирилась с этим. Как сказал дядя Пиппин, Питер был «не домашним», и все знали, что никогда таким не станет. Он попадал во множество экстремальных приключений, о которых клан знал, и тысячи, о которых они даже и не слышали. Они всегда ожидали, что Питер вот-вот погибнет.

«Когда-нибудь его сварят», — сказал как-то Утопленник Джон. Сказал не Питеру, поскольку никогда с ним не разговаривал. Между этими двумя семействами Пенхаллоу существовала давняя вражда, начавшаяся с того дня, когда Джефф Пенхаллоу убил собаку Утопленника Джона и повесил на его воротах, потому что она напала на его овец, а тот отказался это признать и наказать ее. С того дня никто из семьи Утопленника Джона не имел никаких дел, разговоров и прочего с членами семьи Джеффа Пенхаллоу.

Утопленник Джон ударил и всячески оскорбил на площади Шарлоттауна некого человека, который заявил, что слово Джеффа Пенхаллоу все равно, что его ручательство — ни то, ни другое ничего не стоят. А Питер Пенхаллоу отвесил пощечину знакомому с острова, который смеялся над Теклой Дарк, потому что она приправила имбирный хлеб горчицей. Но в этих поступках заключалась верность клану, а не личные отношения, с каждым годом становящиеся все жестче и горше. Когда Барри Дарк, кузен и лучший друг Питера, объявил, что собирается жениться на Донне Дарк, Питер не пытался удержать или привязать его. Он просто отказался считаться с действительностью и так резко поссорился с Барри, что даже Джефф Пенхаллоу посчитал, что Питер зашел слишком далеко. Когда наступил день свадьбы, Питер уже охотился на оленей в Новой Зеландии, весьма огорченный, отчасти тем, что Барри женился на одной из проклятой расы, а отчасти, что он, Питер, будучи печально известным и неизлечимым левшой, не смог поступить в ряды иностранного легиона. Барри очень обиделся из-за поступка Питера, и с тех пор в их отношениях появился ледок, которому не суждено было растаять, потому что Барри не вернулся с фронта. Это оставило горечь в душе Питера и еще более усилило ненависть к Донне Дарк.

Питер не собирался идти на прием к тете Бекки. В этот день он хотел отправиться в исследовательскую экспедицию в верховья Амазонки. Он уложил, завязал и закрыл свой багаж, насвистывая с легким мальчишеским удовольствием от того, что скоро окажется далеко отсюда. Он слишком долго прожил дома, целый месяц. Но, слава богу, ни минутой больше. Через несколько недель он будет за тысячу миль от всех этих мелких сплетен, ничтожных пристрастий и неодобрений Дарков и Пенхаллоу; от мира, где женщины стригут волосы, отчего невозможно определить со спины, кто из них старуха, а кто — девушка-подросток; будет там, где никто не станет стонать: «Что люди подумают о тебе, Питер, если ты сделал то-то или чего-то не сделал?»

— Клянусь девятью богами Клузиума[4], эти места не увидят меня в ближайшие десять лет, — объявил Питер Пенхаллоу, сбегая по ступенькам к машине брата, который ждал его, чтобы отвезти на станцию.

И тотчас Судьба, шаловливо хихикнув, похлопала его по плечу. Его сводная сестра Нэнси вся в слезах вышла во двор. Она не сможет попасть на прием, если он не отвезет ее. Машина ее мужа сломалась. А она должна быть там. У нее не будет ни единого шанса получить этот милый старый кувшин, если она не доберется туда.

— Молодой Джефф сможет отвезти тебя. Я дождусь вечернего поезда, — любезно предложил Питер.

Молодой Джефф не согласился. Ему нужно копать репу. Он может потратить полчаса, чтобы подбросить Питера на станцию, но не намерен весь день торчать в Индейском Ключе.

— Отвези ее сам, — сказал он. — Если тебя устраивает вечерний поезд, все равно тебе сегодня нечего делать.

Питер неохотно согласился. Впервые в жизни он сделал то, что очень не хотел. Но Нэнси была такой милой малышкой — его любимицей в семье. Она легко уломала его своими «О, Питер!» Если она отдала сердце этому чертову кувшину, он не станет лишать ее шанса.

Если бы Питер мог предвидеть, что Фортуна уготовила для него, повез бы он Нэнси на прием или отказался? Сделал бы он это ныне, зная обо всем, что произошло? Спросите у него сами.