В ожидании счастья

Мадам Пуатрин заняла важное место в нашей жизни. Прозвище очень подходило ей — она была огромной, и врачи придерживались единодушного мнения, что молоко у нее отличное. Она была женой садовника и считала дофина своим ребенком, а поскольку он был самым важным лицом во дворце, ей принадлежало второе место в нем. Голос у нее был громкий, как у гренадера, она часто божилась, однако отличалась замечательным спокойствием, и ни я, ни король не могли нарушить его. Она обычно говорила: «Не трогайте его сейчас. Я только что его покормила и не хочу, чтобы его тревожили». Такая забота очень забавляла нас, а вместе с тем и удовлетворяла. Она принимала от нас в подарок одежду, кружева и хорошее белье, пожимая при этом плечами, но решительно отказываясь использовать помаду и не хотела пудрить волосы. Она просто не привыкла к этому и говорила, что не понимает, какую пользу это принесет ребенку.

Годы спустя Елизавета показала мне письмо, полученное ею в то время от своей подруги мадам де Бомбаль. Оно так ясно напомнило о тех днях, что мы обе заплакали над ним.

«Сегодня утром я видела нашего маленького дофина. Он прекрасно выглядит и красив, как ангел. Бурный восторг народа продолжается. На улицах только скрипки, пение и танцы. По-моему, это трогательно, я не знаю более благожелательной нации, чем наша».

О да, тогда народ был счастлив и доволен нами. Куда все это ушло?