В окопах Сталинграда

И стал я получать поздравления. От разных префектов и мэров. И все они пишут о том, какое удовольствие доставило им награждение меня столь почетным орденом. «Примите уверения в самом глубоком и искреннем к Вам уважении».

Потом если не поток, то ручеек поздравлений кончился. Я стал ждать. Когда же и где будут мне вручать орден? «Придется тебе галстук надеть, — говорили мне друзья, — и приличный костюм — не в джинсах же ты пойдешь и не в ковбойке…» — «Ладно, — говорю, — надену галстук и белую рубашку».

Жду. Проходит месяц, другой, третий, полгода. Никуда никто не вызывает… И отважился я тогда, так, будто между делом, осведомиться у одного моего французского друга, как и где происходит эта, почему-то до сих пор не произошедшая церемония.

— Не очень сведущ я в этом деле, — ответил мне он. — «Почетного легиона», знаю, вручает президент, а твой литературный орден, право, не знаю. По-моему, его сами покупают…

— Кто — сами?

— Награжденные…

Я слегка обомлел.

Спустя какое-то время, проходя мимо лавочки, торгующей орденами (а тут их сколько угодно — можно купить хоть персидский «Льва и Солнца», хоть звездочку Героя Советского Союза), я, потоптавшись немного, зашел в нее и с некоторой опаской спросил у милой дамы, сидящей за прилавком, какова цена этого знака различия. Она вынула картонную коробочку, глянула на обороте и сказала:

— Шестьсот франков.

— Шестьсот? — переспросил я и быстро подсчитал в уме, сколько книг могу я купить на эту же сумму. Когда-то за четыреста франков я купил, с прекрасными иллюстрациями, отпечатанный чуть ли не в Милане, альбом Валентина Серова.

— Да, шестьсот, — сказала дама.

— И что, — спросил я, — надо диплом предъявить?

— Ничего не надо предъявлять, — с улыбкой ответила она, — можете наличными, можете чеком… А вообще, посоветуйтесь с друзьями. Обычно они складываются и ко дню рождения или к Рождеству преподносят…

Я поблагодарил любезную даму и удалился…

Теперь жду рождественских праздников или Нового года. Друзья пока еще ничего не знают. А потом, узнав, очевидно от меня же, начнут перезваниваться. Человек десять, по шестьдесят франков — не так уж и накладно…

А мне, ей-богу, жалко этих шестисот франков. Лучше уж потрачу их на Левитана — в нашем книжном магазине «Глоб» мне сказали, что такой же, как Серов, был и Левитан. А еще лучше — скоро выйдет прекрасный двухтомник «Мира искусства». И я не устою. А потом длинными зимними вечерами, сидя на диване, начну листать эти два тома: Добужинский, Бенуа, Сомов, Остроумова-Лебедева, Бакст, Билибин… Сижу и листаю. И не один вечер, и не два, а весь остаток жизни…

А орден? Где и когда мне его носить? Фронтовая молодость со всеми ее слабостями давно прошла, а еврейских детей никуда устраивать здесь не надо.

А друзей своих прошу называть меня теперь не «товарищ», не «господин» или «месье» — а только «шевалье». «Можно попросить к телефону шевалье Некрасова?» Звучит-то как…

1986