В океане. Повесть

- Включить большой прожектор! - скомандовал Сливин. - Оба якоря к отдаче изготовить!

Шипя, вспыхнул над мостиком прожектор. Вогнутые зеркала бросили в темноту ослепительно яркий свет. Световой столб скользнул по воде, в его лучах ясно возникли ртутные полосы летящего косо дождя. Сзади взлетел из темноты ответный прожекторный луч. Он сиял с одной из доковых башен, стало видно, как бьются беловерхие волны в понтоны и по широкой палубе бегут фигурки людей.

- По местам стоять, на якорь становиться! - гремел голос капитана Потапова.

- Отдать левый якорь!

И немного спустя:

- Отдать правый якорь!

- Капитан, штурман, заместитель по политчасти - ко мне! - прозвучал голос Сливина, перекрывший грохот якорных цепей.

Прожекторный луч мчался над мостиком в темноту. Дождь стекал тонкими струйками с лаковых козырьков фуражек. Капитан первого ранга вынул папиросу - и забыл закурить, комкал мундштук в мокрых пальцах. Но зычный голос начальника экспедиции был полон уверенности и силы - таким голосом отдавал он приказы в военные дни, под дулами фашистских батарей.

- Капитан! - командовал Сливин. - Лишь уточню обстановку - снимем док с мели, отведем на глубокое место. Ваша задача - в кратчайший срок завести новые буксиры.

- Будет исполнено. - Залитое дождевыми струями лицо Потапова не казалось больше меланхоличным, возбужденно горели глаза.

- Штурман! - повернулся Сливин к Курнакову. - Определите глубины вокруг. Дайте мне место поблизости - достаточной глубины для постановки дока на якорь. Когда снимем док с мели - все время будете докладывать лично мне изменения глубин.

- Есть! - сказал отрывисто Курнаков.

- Ефим Авдеевич! - взглянул Сливин на Андросова, только что взбежавшего на мостик. - Мобилизуйте весь личный состав - во главе с коммунистами и комсомольцами - на мгновенное выполнение приказов. Выясните, что с Птицыным.

- Боцман Птицын руководит выборкой порванных тросов, - доложил Андросов. Вода часто капала с козырька его фуражки, он хотел вытереть пальцами козырек, но ледокол шатнуло, Андросов ухватился за поручни. - Я только что говорил с Птицыным.

- Докладывали здесь, что он задет тросом…

- Птицын был на корме, когда лопнули буксиры. Он упал, но сейчас снова на ногах, отказался пойти в лазарет…

Курнаков прошел в штурманскую рубку. Вдруг почувствовал себя очень усталым, сказались долгие часы напряженной вахты. Смотрел будто во сне, как Игнатьев и Чижов склоняются над навигационной картой.

- Если недостаточно учли дрейф, хоть на градус допустили просчет в счислении, - говорил Чижов, - это, товарищ лейтенант, - он прикинул на бумажке, - через шестьдесят миль дает уже отклонение на милю, даже при нашем ходе… Вот и получается - у семи нянек дитя без глазу…

Чижов покорился, когда начальник штаба принял решение не уходить с мостика, но теперь, после аварии, нужно было отвести душу. Это отлично понимал Курнаков.

- Но ведь не было просчета в счислении! - горячо откликнулся Игнатьев. - Прекрасно знаете, товарищ третий помощник, учли и ветер и течения, все время контролировались по глубинам. Начальник штаба предупреждал, что маячный огонь открылся слишком поздно.

- Значит, остается предположить, что маяк Скумкам каким-то образом переместился на милю к норду? - насмешливо сказал Чижов.

Курнаков встрепенулся. Сонное состояние прошло. Какая-то, еще смутная, догадка мелькнула в глубине сознания. Переместился на милю к норду! В памяти возник рассказ Олсена о бергенском разговоре… Трап, ловушка… И все эти необычайные события, начиная с происшествия в базе…

В рубку торопливо вошел Олсен. Его расстроенное, худое лицо блестело от влаги. Волнуясь, он заговорил по-норвежски, потом перешел на английский.

- Огонь маяка Скумкам исчез! - выкрикнул лоцман.

Все бросились на мостик.

Кончалась короткая ночь. Синеватый сумеречный свет просачивался сквозь мокрый войлок туч. Яснее проступала поверхность моря. Но было еще достаточно темно, чтобы увидеть маячный огонь. И они увидели его: как раньше, блистающее сквозь мокрую полумглу, белое световое пятно на черном горизонте.

- Вот же он светит, маяк! - крикнул Олсену Чижов.

- Но его только что не было, - сказал Олсен.

- Погасший маячный огонь зажжен снова, - доложил Жуков от сигнальной мачты.

Белый огонь маяка Скумкам светил спокойно и ровно, откуда и должен был светить, как показывала мерцающая компасная картушка у борта. Ясно представили себе штурманы приземистую круглую башню на маленьком островке, с сияющим фонарем на ее вершине. Они прекрасно помнили рисунок и описание этого маяка на страницах лоции Северной Норвегии.

«Словно бы не на том месте он зажегся, где раньше горел», - чуть было не сказал вслух Жуков, все время не сводивший глаз с горизонта. Но тотчас подумал, что мог ошибиться. Даже, наверно, его ввело в заблуждение перемещение борта «Прончищева», под давлением ветра и волн все время вращающегося на отданных якорях.

Уже давно наступило утро.